Прошло время, и состоялись вторые похороны. Гроб медленно ввезли в Лондон по приказу Якова, который теперь был королем Англии и Шотландии. Он хотел оказать честь своей матери и уложить ее на покой в соборе, где покоились останки ее прадеда Генриха VII [32]. В том же соборе под надгробием и статуей, изготовленными тем же скульптором, лежала Елизавета.
Дух увидел собственный гроб, проплывавший лишь в нескольких ярдах от монумента Елизаветы. Их разделяли неф собора, стены и резные скамьи, так что одно надгробие не могло «видеть» другое.
Величественный монумент Марии с черно-белым мраморным балдахином украшала ее статуя белого мрамора, возлежавшая на темной плите. Она была прекрасна, как только могут быть прекрасны земные вещи.
Поэтому дух любил посещать это место и задерживался здесь. Некоторые посетители ощущали ее присутствие, и вскоре пошли разговоры о чудесах и святости.
Они не понимали.
Ее дух печалило осознание того, как мало они понимают. Они не знали, что присутствие духа не являлось чем-то необычным, поэтому со временем мало-помалу дух утратил желание покидать свою обитель.
Он обрел покой в Боге, Который всегда понимал, что все образы Марии Стюарт были единым целым, созданным для вечности.
Изгнание завершилось. Она вернулась домой.
В моем конце – мое начало.
Утверждалось, что за «веком королей»: Генриха VIII, Франциска I и императора Карла V – наступил «век королев»: Елизаветы I в Англии, Екатерины Медичи во Франции и Марии, королевы Шотландии. Безусловно, во второй половине XVI века существовало необычно много женщин-монархов, если вспомнить, что перед Елизаветой правила Мария I (Мария Кровавая), а перед Марией Шотландской ее мать Мария де Гиз занимала пост регента. Джон Нокс в своем «Первом трубном гласе против чудовищного правления женщин» утверждал, что неестественно, когда во главе королевства стоит женщина. Он был заклятым врагом Марии Стюарт, королевы его собственной страны, и испытывал к ней личную, а не только принципиальную неприязнь.
Из всех этих правительниц только Мария, королева Шотландии, кажется самой трудной для понимания. При ее жизни мнения о ней сильно разнились, и четыреста лет мало способствовали примирению противоположных взглядов. Была ли она «порочной Иезавелью», созданной воображением Нокса, погрязшей в невежестве и разврате, или же самой терпимой королевой и страдалицей, обожествляемой ее сторонниками?
В попытке ответить на эти вопросы мне пришлось создать составной образ Марии как личности, во многом так же, как современные исследователи пользуются компьютерным моделированием и взаимно перекрывающимися фотографиями для картирования поверхностей, недоступных обычному наблюдению. Я не считала необходимым исключать любые материалы, так как некоторые из них взаимоисключали друг друга. Постепенно начал возникать связный образ женщины, которая была отзывчивой, преданной, храброй, щедрой и одухотворенной, но также не умевшей разбираться в человеческих характерах, непостоянной, импульсивной и склонной к решительным действиям, а не к обдуманной стратегии. Она была умной, но ее интеллект нельзя было назвать блестящим, она обладала художественным и поэтическим талантом, а также немалым обаянием и способностью легко вписываться в любую обстановку, будь то роскошь французского замка или простой купеческий дом в Сент-Эндрюсе. Она не особенно любила изысканную моду и драгоценности, а в ее характере проглядывали мальчишеские и даже воинственные черты. На более позднем этапе ее жизни появился мистический аспект.
Ни одна книга о Марии Стюарт не может обойти стороной спорные вопросы, связанные с ее жизнью.
Действительно ли она любила Джеймса Хепберна, графа Босуэлла и своего третьего мужа?
Кто написал «Письма из ларца»?
Кто организовал смерть Дарнли?
Хотела ли Мария убить Елизавету?
От ответов на эти четыре вопроса во многом зависит вердикт о ее характере.
Я считаю, что она действительно любила графа Босуэлла и добровольно вышла за него замуж. Она слишком решительно стремилась к этому, и я склонна верить ее легендарному заявлению о том, что она «готова отправиться с ним хоть на край света в белой нижней юбке». Почти невозможно поверить, что их роман начался только после смерти Дарнли, но, быть может, я просто хотела дать ей немного счастья, пусть и ненадолго.
Что касается «Писем из ларца», то после многократного анализа текстов знаменитое «второе письмо» выглядит именно так, как могла бы написать расстроенная женщина, страстно влюбленная, но мучающаяся двусмысленностью своего положения, поэтому я принимаю авторство Марии. Это не исключает возможности того, что другие письма, написанные другими женщинами (известно, что Босуэлл имел богатую романтическую историю), были добавлены к письмам Марии. Могла иметь место даже прямая фальсификация. Тон писем сильно варьируется, и некоторые из них действительно не похожи на то, что нам известно о Марии. Даже в любви Мария никогда не была мелочной (хотя могла быть ревнивой или сердитой), а определенные письма выглядят язвительными и злонамеренными, что совершенно не согласуется с ее характером. Ни один оригинал не сохранился, поэтому мы никогда не узнаем о возможных махинациях.
Читать дальше