Маргарет Джордж: Последний танец Марии Стюарт

Шрусбери, Кент, Паулет и Друри посовещались и наконец решили, что она может выбрать шестерых сопровождающих.

– Тогда я выбираю Джейн и Элизабет, моего главного эконома Эндрю Мелвилла, моего врача, аптекаря и хирурга. Если… мне не позволят иметь священника.

– Никаких священников! – прорычал граф Кентский.

– Хорошо, – согласилась Мария.

Прежде чем они двинулись дальше, Мелвилл бросился на колени и воскликнул:

– Горе мне! Что за злой жребий – привезти в Шотландию скорбную весть, что мою королеву обезглавили в Англии!

– Не плачь, Эндрю, мой добрый и верный слуга. Я католичка, а ты протестант, но есть лишь один Христос, и я велю тебе от Его имени быть свидетелем, что я умру в своей вере, как истинная шотландка и настоящая француженка. Расскажи моему дорогому сыну о моих последних минутах. Я даю ему свое благословение.

Мария начертила в воздухе крест.

– Время не ждет! – рявкнул граф Кентский. – Идемте!

Процессия во главе с шерифом и его помощниками в сопровождении Паулета, Друри, Шрусбери, графа Кентского и Била направилась в большой зал. Мария следовала за ними, решившись идти без посторонней помощи. Она выпрямила спину и высоко держала голову одним лишь усилием воли.

Зал оказался очень просторным, но Мария могла видеть лишь помост для казни. Она слышала, как его сколачивали; теперь она увидела его.

Он имел форму квадрата двадцать на двадцать футов и был снабжен перилами. Поскольку он находился на высоте одного ярда над полом, к нему пристроили короткую лестницу. Помост со всех сторон затянули черной тканью. На нем находилось несколько предметов: стул, стол, подушка, два табурета… и плаха.

Мария пыталась совладать с сильно бьющимся сердцем, но она не могла быть готова к этому. Во всем остальном имелись какие-то аналогии с обычной жизнью. Но здесь не было никакой возможности уклониться от самого эшафота, никакой замены, чтобы привыкнуть к нему.

Собравшиеся смотрели на нее, судя по всему, ожидая увидеть признаки страха или физической немощи.

«Другая толпа, глазевшая на меня, когда я вернулась в Эдинбург в сопровождении лорда Рутвена и Линдсея, сопровождавших меня так же, как Паулет и Друри сегодня…»

Сжечь шлюху!

Казнить изменницу!

Мария смотрела только вперед и сосредоточилась на черных покрывалах вокруг эшафота. У подножия лестницы она помедлила; Паулет подошел к ней и предложил руку.

– Благодарю вас, сэр, – сказала она. – Это последнее затруднение, которое я вам доставлю.

Шрусбери, Кент и Бил поднялись следом и дали понять, что она должна сесть на стул. Мария подчинилась.

Теперь она осознала присутствие еще двух человек, полностью одетых в черное. Потом она увидела топор, лежавший на полу. Это был такой же топор, каким рубят дерево! У них не нашлось меча для королевы! Она ухватилась за ручки стула.

Бил в очередной раз стал зачитывать смертный приговор. Лишь тогда она посмотрела на зрителей. Всего в зале собралось более ста человек, и они окружали эшафот с трех сторон.

– Итак, мадам, – нетвердым голосом произнес граф Шрусбери. – Вы знаете, что должны сделать.

– Выполняйте свой долг, – сказала Мария. На нее снизошло великое спокойствие, и она снова улыбалась.

В следующий момент дородный священнослужитель в парадном облачении протолкался к помосту.

– Я настоятель собора Питерборо, – звенящим голосом произнес он. – Еще не поздно обратиться к истинной вере! О да, к реформатской вере, которая…

Только не это! Мария оказалась застигнутой врасплох; сейчас она меньше всего ожидала этого.

– Дорогой сэр, вам не стоит утруждать себя, – сказала она. – Я выросла и воспитана в старинной католической и римской вере, за которую собираюсь пролить кровь.

– Позаботьтесь о вашей душе, которая скоро расстанется с телом! Одумайтесь и покайтесь в былых прегрешениях!

– Дорогой сэр, – повторила она. – Я уже просила вас не утруждаться без надобности. Я родилась в этой вере, жила в ней и намерена умереть с ней.

– Даже сейчас, мадам, Господь Всемогущий открывает вам дверь; не запирайте ее своим жестокосердием…

Его голос затих и сменился голосом Джона Нокса:

– Вера требует знания, но боюсь, у вас нет его…

Шрусбери перебил настоятеля:

– Мадам, мы оба будем молиться за вас.

Мария улыбнулась ему:

– Я буду благодарна за ваши молитвы. Но я не присоединюсь к вам, так как мы не принадлежим к одной вере.

Шрусбери пытался утихомирить настоятеля, но граф Кентский, наоборот, понукал его. Каноник вскинул руки и зычным голосом произнес: