Диана Чемберлен - Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной

– И она это знала, – холодно сказала Лейси. – Она знала, что, если встанет перед вашей женой, вы ее убьете.

Он глубоко вздохнул.

– Я верю – и буду верить до конца своих дней, – что она думала, если я застрелю ее первой, я никогда не смогу убить жену и сына. Что они смогут скрыться прежде, чем я доберусь до них. Все говорили, что она пыталась спасти их жизнь, став перед Фей – моей женой, – и они правы. Жена и сын не знали того, что знала Анни: я пришел убить ее так же, как и их, так или иначе. Но когда я застрелил ее, во мне что-то щелкнуло, и до меня дошло, какое безумство я затеял. Поэтому я никого больше не тронул.

Он поднял голову и посмотрел на Лейси, в глазах его стояли слезы.

– О, Лейси, – прошептал он. – Я так сожалею. Правда заключается в том, что я вырос здесь. Я не только стал здоровее, я стал лучше, и здесь… – Он взмахнул рукой в воздухе. – Врачи и капеллан… не знаю, что со мной стало бы, если бы я не оказался здесь. Но я бы отдал что угодно… что угодно , чтобы вернуть вашу мать и стереть все, что случилось между нами, и вернуть ее целой и невредимой вам и вашей семье.

Ей не хотелось ни верить ему, ни доверять его искренности. В конце концов, он был отцом Рика. Но в глазах его было что-то, что убедило ее в том, что он говорил правду, что он покончил с ложью.

– На это ушло много времени, – признал он, – и много неудач, когда меня пытались лечить разными препаратами, пока наконец не подобрали подходящий. И тогда я по-настоящему осознал, что я сотворил. Я лишил жизни человека. Я разрушил много жизней. Я хотел умереть. Пытался убить себя, но в тюрьме это трудно сделать. – Захарий горестно улыбнулся ей. – Мне помог одолеть все это преподобный МакКоннелл. Вам, может быть, нет нужды слушать это. Что я одолел это. История вашей матери закончилась, а моя продолжается. Я знаю, какой несправедливостью это должно вам казаться.

– Что вы будете делать, если вас выпустят досрочно?

– Я хочу поступить в семинарию, – сказал он. Потом улыбнулся, как бы извиняясь. – Это звучит для вас странно?

Лейси взглянула в сторону. Звучало бы, если бы она не слышала об этом уже от его сына.

– Я не уверена, – неопределенно высказалась она.

– Я хочу стать тюремным капелланом, – сказал он. – А если не выйду, это на самом деле не будет иметь большого значения, потому что я смог работать здесь. Может, даже я буду внушать больше доверия, если буду сидеть в тюрьме, наравне с остальными заключенными. Здесь много людей, которые нуждаются в духовном руководстве. Мой сын очень хочет, чтобы я вышел. Он считает, что я смогу сделать то, что я хочу, только если меня освободят. Он не понимает.

– Не понимает… что?

– Что здесь я не менее свободен, чем на улице, – пояснил Захарий. – Я буду умиротворен, где бы ни находился. Но… лучше расскажите, как вы себя теперь чувствуете, Лейси. Что у вас на сердце?

Лейси не могла больше сдерживаться. Опустив голову, она разрыдалась.

Люди называли мою мать Святая Анна. Ее, наверное, больше любили и лучше знали в округе, чем кого-либо еще. Она любила животных, детей, природу. Она была до крайности щедрой с друзьями и соседями, дорожила каждым, кого знала, и старалась сделать мир лучше самыми разными способами, о большинстве из которых вы, наверное, читали в других заявлениях, которые получили.

То, о чем вы не слышали, – это то, что моя мать умела прощать. Я думаю, она ни на кого не таила обиду. Если я кого-то унижала, она становилась на их защиту. Она противостояла людям, сделавшим что-то неправильно, самым мягким образом. Однажды я видела, как она одернула подростка, сказавшего оскорбительное ругательство. Она не кричала на него, вместо этого она мягко отчитала его, сказав, что страх и невежество заставляют нас ненавидеть других людей. Как-то раз она увидела, как молодая мама кричит на ребенка, она побеседовала с ней о том, как трудно растить требовательных детей, и дала ей свой номер, чтобы она позвонила ей в следующий раз, когда выйдет из себя. Еще я видела, как она отчитала мальчика, бросившего обертку от сладости на тротуар. Она рассказала ему, что пожилой человек, хозяин магазина, каждый вечер выходит, чтобы подмести тротуар и навести чистоту.

Я пишу это не для того, чтобы рассказывать истории о том, что моя мать была умницей. Она была просто человеком, который очень старался понять, почему другие люди совершают ошибки. И она прощала их.