Морис Ренар - Таинственные превращения

– Ах, Жильберта, как плохо я тебя воспитала! – с выражением снисходительного негодования потрепала мадам де Праз племянницу по щеке.

В небольшой модно обставленной гостиной Жана Морейля был сервирован чай. Мадемуазель Лаваль, пребывавшая в плохом настроении, отмалчивалась, на вопросы отвечала дерзко и невпопад, а затем и вовсе вскочила со стула и принялась ходить туда-сюда вразвалку, как ленивый уличный мальчишка. Графиня понимала, чем недовольна племянница, обижалась на нее, но не подавала виду, чинно лакомясь пирожным и с плохо скрываемым любопытством рассматривая убранство комнаты.

– У вас есть сигареты? – спросила Жильберта хозяина, намеренно стараясь вести себя вульгарно.

– Да, сейчас принесу, – поспешно ответил Жан Морейль и направился в смежную курительную комнату, а за ним, послав поднявшейся было из-за стола тетке насмешливую и издевательскую гримасу, и Жильберта.

– Что с вами? – участливо поинтересовался Морейль.

– Она меня изводит…

– Почему? – удивился он.

– Поймите, я ее сюда не звала, и вы ее не приглашали. А она притащилась за мной по пятам, чтобы все обнюхать, все разглядеть. Как от нее отвязаться? Меня уже тошнит от ее присутствия.

– Жильберта, она права. Поставьте себя на ее место, и вы поймете. Жаргонные словечки и эксцентричное поведение не красят вас. Я гораздо больше люблю другую Жильберту, – улыбнулся он. – Будьте самой собой.

Глаза ее внезапно наполнились слезами, она схватила Морейля за руки и прошептала:

– Ах, любите меня, Жан! Если вам не нравятся мои выходки и кривляния, я больше не стану, обещаю. Скажите, вы любите меня, да? И никогда не разлюбите? Никогда?

Он посмотрел на нее с нежной серьезностью, и она почувствовала, как ее сердце растворяется в волне счастья и радости. Все, что минуту назад заставляло ее огрызаться и вставать на дыбы, разом улеглось.

– Не думайте, Жан, что я не уважаю тетю. Я к ней очень привязана, но порой…

– Невежливо, что мы оставили ее одну. Я как хозяин обязан быть гостеприимным. А сигарету? Выбирайте.

– Мерси, я передумала. Вам ведь не хочется, чтобы я курила? Да, Жан? Запретите мне курить, и я подчинюсь. Мне так приятно доставить вам удовольствие!

Он звонко и по-мальчишески беззаботно засмеялся, чем окончательно сразил Жильберту:

– Да, верно, мне не нравится, когда вы курите.

– Какой вы милый! Какой замечательный!

– Я вас люблю, – грустно и проникновенно сказал он.

– И я вас, – пролепетала она дрогнувшим голосом.

– Пойдемте к тете.

Мадам де Праз тем временем рассматривала картины на стенах гостиной.

– Ну как они вам? – спросил Морейль. – У меня есть еще работы, если вам интересно. Особенно я горжусь своим недавним приобретением. Если вы цените Камиля Коро…

Гостьи в сопровождении хозяина отправились в галерею, где их глазам открылась обширная коллекция редких полотен и красивейших скульптур. Жан Морейль принялся рассказывать про каждый экспонат, поражая дам своей огромной эрудицией и глубоким художественным вкусом. Мадам де Праз узнала об искусстве такие вещи, о которых прежде даже не задумывалась, а для Жильберты, упоенной знаниями Жана и тонкостью его рассуждений, голос жениха звучал, точно музыка.

– А что в витринах под стеклом? – спросила она.

– Мой музей, – улыбнулся он. – У каждого свои причуды.

– Ключи, старые ключи, – прошептала графиня.

– И старинные лампы, – добавила Жильберта.

– Да, все верно, – ответил Морейль, как бы извиняясь за свои нелепые экспонаты. – Ключи и лампы. Я начал коллекционировать их с самого детства. Они всегда притягивали меня. Странно, не правда ли?

– Символично, – заметила графиня. – Вы любите открывать и освещать?

– Пожалуй, – смутился он.

– Мне кажется, – вставила Жильберта, – что за столько лет должно бы накопиться гораздо больше ключей и ламп. Может, они уже вам не интересны?

– Нет, это не так, но меня и эти вещи связывает маленькая тайна…

– Какая? – быстро осведомилась графиня, вся обратившись в слух.

– Я покупаю ключ или лампу только при определенных обстоятельствах: или чтобы поощрить себя, или чтобы вознаградить за что-нибудь. Лампы поощряют, ключи вознаграждают.

– Не понятно, – вскинула брови Жильберта. – Разъясните, пожалуйста.

– Для чего мне поощрения и за что награды? Легко отгадать. Каждая из этих ламп и каждый ключ соответствуют какому-нибудь труду или изысканию. Ребячество, конечно. Не говорите никому: надо мной будут смеяться.