Артур Юркевич - Ормедея. Тайна одной женщины

– А зачем? – не понял Дато.

– Вот ты наивный! Не знаешь, что ли, – все деревенские хотят в городе замуж выйти.

– И ты хочешь?

– А ты спрашиваешь или предлагаешь? – кокетливо наклонила она голову.

– Предлагаю. Пойдешь за меня? – спросил Дато так, что Мари поняла: он не шутит. А Дато по ее лицу понял, что предложения, подобные этому, на исходе недельных отношений не делают. Это в его мечтах они были вместе с первого учебного дня, когда случайно встали рядом под памятником основателю университета, но в жизни… В жизни все было иначе.

– Пойду сторожа найду, – сказал он поспешно. – Небось напился и забыл про нас.

– Я с тобой… – вскочила Мари.

– Останься, вдруг вернется. Не бойся, здесь тебя кто тронет? Разве что призрак Эквтиме пожурит, что вино столетнее распиваешь, – приободрил подругу Дато. Она так побледнела, что он тут же добавил: – А ты на пианино играй, ты же умеешь. И тебе не скучно, и я всегда найду. Может, кто еще на звук откликнется.

Мари, поколебавшись, подошла к инструменту.

– Звучит, – прошлась она по клавишам. – А сделан до революции! Видишь надпись: «J. Becker, St. Petersburg»? Знаменитая фирма, инструменты из столетних кедров делали.

– Вот и замечательно! Сиди и играй в свое удовольствие…

– Что играть?

– Да что хочешь… «Спой мне что-нибудь» знаешь? Из фильма «Жених без диплома».

– Жених без диплома – это ты! «Веселый роман» фильм назывался, – усмехнулась Мари.

– Подумаешь!

– Ладно, не обижайся, это и моя любимая песня.

Дато не сразу пошел на поиски. Стоял в коридоре, охваченный чувством, будто и сам очутился в кино: музыка, отражаясь от стен, заполняла пространство, заглядывала в самые темные углы подвала. А когда двинулся, похвалил себя за сообразительность: он рассекал полумрак уверенно, точно обвитый веревкой, что всегда выведет обратно к любимой.

Мысленно восстановив маршрут, каким их вел сторож, Дато быстро миновал галерею с коллекцией редких вин, поднялся по винтовой лестнице и остановился у наружной двери. Заперто. Стук и призывы остались без ответа. «Смена кончилась. Или ее вовсе не было?..» Со всей ясностью осознал он внезапно: никого, кроме сторожа, они с Мари не видели.

Прильнул к доскам: снаружи шумели машины. Еще подергал ручку и сообразил: при наличии рычага сможет сорвать ее с петель. «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». Девиз Архимеда пришелся ему по душе. Вот только ничего подходящего вокруг не было.

Тогда он спустился к истоку лестницы: память напомнила о ржавых обручах и бочарных досках, сваленных в кучу. «Не то, – признал Дато, когда первая же деревяшка переломилась от удара ноги, – да и коротки». Прошелся вдоль штабелей из ящиков с пустыми бутылками, пнул вышедший из строя, разобранный насос для перекачки вина и тут увидел канистру. С затаенной надеждой бултыхнул. «Есть контакт!» – ликуя, побежал он назад к бочкам.

Щелкнула зажигалка, воспламеняя ветошь, которую Дато намотал на палку. «Я рыцарь в старинном замке», – радовался он пламени. И, безусловно, развил бы мысль, не услышь он, как его зовет Мари.

– Тебя почему так долго не было? – встретила она его укором. – Где сторож?

– Не нашел его. Вообще никого не видел. Думаю, мы тут одни.

– А он куда делся?

– Не знаю… Выпил лишнего, забыл про нас и ушел на проходную. Будем здесь ночевать. А что, весело! Смотри, какой факел! В зал с коллекцией пойдем, комнату тайную увидим, – он решетку не закрыл… Что молчишь?

– Как «ночевать»?! А если он вообще не придет! Тетка весь Тбилиси на уши поставит…

– Она знает, что мы на завод пошли?

– Конечно!

– Так значит, рано или поздно нас найдут! Или ты не рада, что мы вдвоем?

– Ох, Дато, рада, уж как я рада…

– Тогда пойдем комнату искать! Слушай, а ты почему на пианино играть перестала?

– Во-первых, это рояль. А во-вторых, я от музыки еще больше испугалась.

– Что так?

– Обряд один мегрельский [15] Мегрелия ( груз . Самегрело) – регион на западе Грузии, населенный преимущественно мегрелами, субэтнической группой грузин. вспомнила, когда душу усопшего по веревке домой ведут.

– Никогда о таком не слышал.

– Если человек вне дома умер, к нему с клубком ниток приходят. Разматывают и песню старинную поют, зовут душу в дом. Я и представила, что музыка моя – веревка, что к тебе тянется, а твоя душа по ней идет. Тогда и перестала: ты же не умер!

– А ведь и я про веревку подумал!

– У дураков мысли сходятся, – улыбнулась Мари.

– Не у дураков, у идиотов! Помнишь пару в Батуми: ливень стеной, она на качелях, а он рядом стоит, раскачивает. Оба мокрые и счастливые. Ты еще сказала: любовь – болото…