Артур Юркевич - Ормедея. Тайна одной женщины

Озвученная Дато утром идея продолжить отмечать праздник возражений не встретила. Так у молодых людей появилась первая скрепляющая союз авантюра.

И теперь, когда сторож завода намекнул на застолье, Дато среагировал молниеносно:

– Удачно нас к вам прислали! Где ж еще день рождения отмечать!

– А у кого праздник?!

– Да вот, – указал Дато на Мари.

– Поздравляю! Быть тебе, дочка, такой красивой еще тысячу лет!

– И не стыдно человека обманывать? – сердито шептала Мари, пока вахтер вел их мимо огромных бочек, достававших до высоких сводчатых потолков.

– Ш-ш! Договорились неделю праздновать? Сегодня – последний день. А ему, – кивнул он на спину провожатого, – только дай повод. И вообще, не будь эгоисткой!

– В каком смысле?

– Думаешь, обманули мы? Да мы ему помогли! Дали повод душе через радость другого себя осчастливить!

Мари набрала было воздуха, чтобы возразить, но тут случился спуск по крутой лестнице, и они остановились. За решеткой в глубь галереи высокими рядами уходили уложенные одна поверх другой бутылки с вином. Каждый из траченных ржавчиной стеллажей вмещал не одну сотню пыльных, обвитых паутиной и плесенью сосудов.

– Наша сокровищница! – гордо заявил старик, звеня ключами. – Все, что от первых дней разлили, подарки-раритеты – все здесь.

– Сколько же здесь бутылок? – подивилась Мари.

– А кто скажет? Сколько волос на твоей голове, дочка, столько и будет. Хотя, чего греха таить, редеет коллекция… – пригладил он редкие седые пряди.

– И вы нам эти драгоценности на анализы…

– Э, нет! На анализы обычные «номера» нальем, а это… Это будем пить! Ждите здесь.

Сказав так, он скрылся во мраке. Вернулся с двумя матовыми от возраста бутылками.

– Что за вино, дедушка? – спросил Дато.

– Выпьем – узнаем! Здесь и Сталина коллекция, и вино из царского дворца в Ликани [4] Ликани – поселок в 160 км к западу от Тбилиси; известен дворцом Романовых (1895). , и коньяк Наполеона… Музей! Хотя какой музей – кладбище!

– Почему же? – удивилась Мари.

– За вином уход нужен! Осадок высмотреть, пробку сменить… Вино, как человек: живет, стареет и умирает. Вот и на этих полках – половина мертвецов! А все равно несут, сволочи, на продажу несут!

Заперев, сторож суетливо повлек ребят за собой. В устроенной рядом комнате отдыха, располагавшей помимо прочего кабинетным роялем, тамада пьянел быстрее, чем сыпал тостами. Закуску не трогал и уже вскоре сетовал, как измельчал человек:

– Выродился человек! Вот Эквтиме [5] Эквтиме Такаишвили (1863–1953) – грузинский историк, общественный деятель. Эмигрировав во Францию с правительством Демократической Республики Грузия (1918–1921), отвечал за сохранность вывезенных экспонатов грузинской материальной культуры. , тот святой был: на золоте в Париже сидел, а чайной ложки на корку хлеба не сменял! Тощий, как паутина, а народное добро не трогал! А мы?..

– А мы? – пискнула Мари, испугавшись его гневно сдвинутых бровей.

– За три года свободы с завода столько унесли, сколько за все время в Союзе не смогли!

Тамада обнес бутылкой стол. Дато выпил стакан, Мари лишь пригубила: вино отдавало пробкой и казалось ей «мокрым».

– Обвал! Два дня работаем, неделю стоим. Разве это дело? Это, я прямо скажу, хамство! Буквы в слове «Самтрест» [6] «Самтрест» – созданное в 1920-е годы объединение предприятий государственного регулирования развития виноградарско-винодельческой отрасли Грузии. с фасада упали, и что? До сих пор рот без двух зубов! А недавно натуральный обвал был, стена рухнула. И это в спецхране!

– Да вы что! – искренне возмутилась Мари.

– Да! А за стеной той – комната, о которой и знать никто не знал. Я – на телефон, давай историков звать, археологов…

– И что? – спросил Дато.

– Э-э… – обреченно махнул рукой сторож. – До сих пор идут! Рабочих подпорки поставить месяц искал. Хамство… Джавахишвили [7] Джавахишвили Михаил (1880–1937) – грузинский писатель-романист. все в истоке прозрел: обвал мозгов! Берия его за это и шлепнул. Знали вы об этом?

– Краем уха слышали, – ответил Дато, жуя хлеб.

– Краем уха… Это ж классик грузинской литературы!

– Мы про Берию, дедушка, – уточнила Мари.

– Они соседи были: Джавахишвили на спуске Элбакидзе жил, Берия – на горке напротив. Все в друзья набивался. Да разве интеллигент с неучем водиться станет? Куда лезешь! Он и отыгрался в 37-м, сам расстреливал!

– А что за комната тайная? – опомнился Дато.