Моник Швиттер: Память золотой рыбки (сборник)

Мы добрались до четвертого дня рождения Бена несколько месяцев назад. Лотта к тому времени уже год как болела. В истории Шарлотты и Марии истории болезни Шарлотты места нет. И все же мне придется здесь упомянуть, что ко дню рождения Бена Шарлотта уже ослабла, исхудала, стала морщинистой и лысой, но все еще была полна надежды на исцеление. Мы вместе с Беном и еще несколькими детьми поехали в аквапарк. Лотта сдала детей заранее заказанной девушке-аниматору и подмигнула мне, чтобы я шла за ней. На голове у нее был тюрбан-полотенце, и она надела пестрый расшитый пайетками купальник с эффектом пуш-ап, который должен был сделать ее формы более округлыми. Она выглядела как залетевший сюда по ошибке амазонский попугай и так же взволнованно взмахивала руками.

– Там, там наверху! – Она показывала на шезлонги. – Они нас ждут!

Из огромной пляжной сумки она извлекла бутылку шампанского и два одноразовых стаканчика.

– С тех пор как ко мне переехала мама, так редко выдается случай, – сказала она после первого глотка.

Как по мановению волшебной палочки перед нами вырос администратор.

– Мне очень жаль, но здесь запрещено есть и пить. Пожалуйста, перейдите с напитками в гастрономическую зону.

– Но тогда я не смогу больше говорить с вами!

Он был озадачен. Я тоже, но Лотта продолжала:

– Присядьте ненадолго со мной.

Она протянула мне бутылку, и я отправилась в ресторан, где в полном одиночестве стаканчик за стаканчиком выпила все шампанское, наблюдая за Лоттой и администратором сквозь стеклянную перегородку. Им было о чем поговорить. И посмеяться тоже. Вдруг они исчезли. Через полчаса Лотта так же неожиданно возникла у моего столика и сказала:

– Да ты уже совсем набралась!

– А ты совсем бесстыжая. Оно хоть стоило того?

Она достала из сумки еще одну бутылку и выпила залпом три стакана.

– Ну, поехали! – И мы, покачиваясь, влезли по лесенке на самую высокую горку-трубу и рука об руку пронеслись вниз, потом еще и еще. С каждым разом мы визжали все громче и держались за руки все крепче. Она потеряла свой тюрбан и кучу пайеток, я наставила себе такую же кучу синяков, но мы бы никогда не остановились, если бы перед нами не появился Бен со словами: «Мама, тетя говорит, что праздник закончился».

– Ну вот, наверно, и все, – говорит Лотта, снова взглянув на часы. – Ты как думаешь? Она готова? Наша история. Ты все записала? История заканчивается здесь. Пока мы не разревелись.

Она кладет свои твердые пальцы на мою руку – быть может, в последний раз – и играет на ней, как на пианино, потом впивается мне в запястье и затихает.

– Согласна? – спрашивает она. Я просматриваю рукопись нашей истории и размышляю о том, что еще стоило бы сказать.

Месяц назад врачи обнаружили у нее метастазы в легком. С тех пор болезнь стремительно прогрессирует. «Пока мы не разревелись», – напоминает Лотта, я откладываю тетрадь и улыбаюсь ей. Меня спасает ее мать. Коротко стукнув, она почти сразу же открывает дверь и заявляет, что пора идти. Имея в виду, что мне пора. Она сообщает это тоном, не допускающим ни возражений, ни отсрочки, и я покорно надеваю куртку и пристраиваю на плечо сумку. И потом она, Лоттель, говорит это слово: « Прощай ». И ее мать провожает меня до двери.

Перевод Е. Филатовой

Она опасается, что задача будет не из легких.

Она готовит себе еще чашку растворимого кофе. Сбрызгивает телефонную трубку дезинфектором. Чистит межзубные промежутки. Набирает номер, слышит первый гудок и кладет трубку.

В приготовленном заранее блокноте она записывает время, затем его зачеркивает, предварительно пройдясь кончиком языка по каждому зубу, как будто проверяя, все ли на месте.

Повторный вызов.

Длинные гудки.

Он прокашливается. Голос звучит хрипло.

– Я вас разбудила?

– Откуда у вас мой номер?

– Я журналистка.

– Тогда скажите: что делать, если по утрам тошнит от своей физиономии в зеркале?

– Не знаю.

– Премного благодарен.

Он вешает трубку.

Она бросает ручку и чертыхается.

Женский голос:

– Алло?

– Здравствуйте, я бы хотела поговорить с господином Брандтнером.

– Его нет.

– Только что был.

– (Неуверенно.) Его нет.

– (Подчеркнуто дружелюбно.) Пожалуйста, передайте ему трубку.

Дама (Кто она? Домработница? Племянница? Сиделка? Секретарша?) прикрывает рукой трубку; несколько секунд ничего не слышно, затем раздается треск. Похоже, он резко вырывает трубку из рук своей работницы .