Энтон Дисклофани - После бала

Я чувствовала взгляд Рэя. Я взяла его за руку и отвела из комнаты сына в нашу.

– Иди сюда, – сказала я, похлопав ладонью возле себя. – Садись.

Он подошел.

Матрас прогнулся под его весом. Постель была не заправлена – то, что я спала в ней несколько часов назад, казалось невозможным. Я провела рукой по гладкой простыне между нами. Ее меняли каждую неделю, как по часам, с тех пор как мы поженились.

– Рэй, – сказала я, – я хочу рассказать тебе кое-что. – Мой голос осип. Небо за окном было все еще темным, но скоро посветлеет. Проснется Томми. У меня было не очень много времени.

Кто устанавливает правила в этой жизни? Кто решает, чего мы заслуживаем, а чего – нет? Я явно не заслуживала Рэя. Ему нужна была женщина лучше меня, жена, готовая пойти с ним на край света.

– Джоан, – начала я. – Я думала, что знаю ее лучше всех. Я думала, что понимаю ее.

Рэй не задавал вопросов. Он просто слушал.

Я рассказала ему об Эвергрине, о странном напряжении между Мэри и Джоан, которое я всегда чувствовала; о том, как самозабвенно Фарлоу обожал свою единственную дочь. Рассказала, какими щедрыми Фортиеры были со мной и о том, что в некотором смысле я была служанкой Джоан: не такая красивая, не такая везучая. Он, конечно, знал кое-что из этого, но я никогда еще не была такой честной с Рэем относительно Джоан.

Он сморщился, когда я назвала себя не такой красивой, как Джоан. Наверное, он не был согласен со мной, но я не стала его слушать. Это факт, что я не такая красивая, как она. И чего она добилась своей красотой? Гордости матери. Внимания всех мужчин, включая не самых достойных. Неприязни каждой женщины.

Даже если он удивился, когда я рассказала о том, что Джоан отвезла меня в Гленвуд во вторник ночью, он не показал этого. Как и не выразил шока или интереса, узнав о Дэвиде: его рождении и смерти. Наконец, я рассказала ему о плане Джоан: взять деньги Мэри и сбежать. Или, точнее, сбежать, а затем взять деньги Мэри. Когда Мэри отошлет деньги, Джоан уже давно не будет дома. Здесь я замолчала.

– Се?

Я продолжила:

– Ты знаешь, что моя мама умерла, но ты не знаешь как.

Когда я завершила рассказ, он взял меня за руку. Его рука была ледяной, а моя – просто горела.

– Я любила ее, – сказала я. – Но никогда ее не знала.

– Любить и знать человека – это разные вещи, – печально улыбнувшись, сказал Рэй. – Ты никогда не узнаешь кого-то, пока он сам этого не захочет. – Он говорил обо мне, а не о Джоан. – Она бросила его, – сказал он.

Я пыталась смотреть на мир с такой же простотой, как и мой муж. Я утомила нас обоих. Я прижала руку к его подбородку, жесткому от щетины. Рэй был именно тем, кто мне нужен. А я чуть не потеряла его.

– Это было не так уж и просто, – сказала я.

– Нет, – сказал он. – Никогда не бывает просто. Но мне все равно, Сесе. Она помогла тебе, но это было давно. Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне.

– Я буду рядом, – сказала я. – Если хочешь.

– Хочу. И всегда хотел. – Он потрепал мои волосы. – Ты знаешь, что должна сделать, – сказал он, и это не был вопрос.

– Да, – сказала я.

– И что же?

– Ничего не делать. Отпустить ее.

Рэй кивнул. Я улыбнулась, не удержалась, чтобы не сказать:

– Вы с Джоан хотите одного и того же.

Рэй поцеловал меня в лоб, и я чуть не расплакалась.

Тем утром Рэй дал мне поспать. Он покормил Томми завтраком, и они играли и ждали меня, пока я нежилась в постели. Дверь была открыта, и я их слышала. Мой любимый сын и его заботливый папа. Голос Рэя, лепет Томми – один раз он даже засмеялся – снова убаюкивали меня.

Что Джоан делает в эту самую секунду? Я с самого детства думала об этом. «Я здесь, – думала я, – ем блинчики с Иди, а Джоан дома, протирает лицо махровой салфеткой, а рядом Мэри, следит, чтобы Джоан ничего не пропустила. Я здесь, лежу в постели в Эвергрине, а Джоан нарушает комендантский час с Джоном. Я здесь, мы с Рэем едим сэндвичи с тунцом, пока Джоан отдыхает у бассейна с коктейлем в руке». Я могла даже представить себе вкус водки у нее во рту. Как солнечные лучи обжигают ее намасленные ноги.

Но теперь я не имела ни малейшего понятия, что делает Джоан.

Я видела ее с Сидом, где-то в машине, по дороге неизвестно куда. Лежа в постели, я ощущала физическую боль: в моем животе, в плечах. Повсюду.

Я больше никогда не увижу подругу. Я тихо повторяла эти слова, пока они не превратились в молитву. Но я не верила тому, что говорила. Конечно, это не последняя наша встреча с Джоан Фортиер.

1957