Энтон Дисклофани - После бала

Сначала я зашла в комнату Томми. Я чувствовала присутствие Рэя; он точно был где-то в доме, я только не знала где.

Томми спал, как и всегда в это время. Он был предсказуемым во многих вещах: засыпал и просыпался в одно и то же время, ел то, чем я его кормила. Был приятным весом на моей груди, дыша мне в ухо. Доставлял удовольствие мне и Рэю, ничего не делая, просто существуя. Убирая волосы Томми за ухо, я подумала, что именно в этом и есть суть материнства: быть защитой своему ребенку. Выступать в роли ограждения между ним и миром. Джоан не хотела ни к кому привязываться. Она будет с Сидом до тех пор, пока он ей помогает. А потом просто бросит его, как бросила всех остальных.

Я была обузой для мамы, как Дэвид для Джоан. И стала обузой и для Джоан. Но мне было двадцать пять лет, я была женой и матерью. И я не собиралась больше быть ничьей обузой.

Я почувствовала, как в комнату вошел Рэй. Я бы стояла так целую вечность: Рэй позади, Томми передо мной.

– Сесе, – сказал Рэй мягким голосом, потому что Томми спал, но этот голос совсем не был добрым. – Посмотри на меня.

Моя уверенность испарилась. Без Рэя у меня не было бы ничего.

– Я не могу, – прошептала я.

Я подумала, что если не буду на него смотреть, то он не сможет сказать мне то, что собирался сказать. Если я не посмотрю на него, то он просто уйдет и я смогу тихонько пробраться в постель, а на следующее утро он уже простит меня. Он простит.

На часах было два ночи; казалось, будто все это мне снится.

– Уходи, – громко сказал Рэй, и Томми пошевелился во сне. Тон Рэя был близок к истерике. Я никогда не слышала его голос таким.

Рэй злился, но лишь потому, что ему было больно. Это прибавило мне храбрости, я развернулась и подошла к нему. Я остановилась очень близко, но не прикасалась к нему; было предельно ясно, что он не хотел, чтобы я его трогала.

В первый раз, когда мы вместе ночевали в холостяцкой берлоге Рэя, я проснулась ранним утром, а Рэй стоял у кровати. Видимо, он уже долго наблюдал за мной. Я ничего не сказала, просто снова закрыла глаза. Никто до этого не смотрел, как я сплю.

Мы были молоды. Мы были влюблены. Рэй пытался узнать меня, рассматривая в незащищенном состоянии. Когда мы с Джоан были подростками, то считали, что отношения – это механизм из любви и страсти. Мы совсем ничего не знали о браке и семейной жизни. Для Джоан все так и осталось: страсть, секс. Жажда, которую нельзя описать. А я знала, чего хочу. Мне хотелось именно этого. Хотелось быть рядом с мужчиной, который настолько сильно хочет меня узнать, что наблюдает за мной во сне. Мне хотелось того, что у меня уже было.

– Рэй, – сказала я, неотрывно глядя на темно-синий плед, на который я спустила немало денег после рождения Томми. Я ждала, пока он родится, чтобы знать, какой цвет выбрать. – Я хочу завести еще одного ребенка.

Он не был ни грубым, ни нежным, просто схватил меня за плечи:

– Повтори.

– Я хочу ребенка. – Я не могла смотреть ему в глаза.

– Посмотри мне в глаза и повтори то, что сказала.

От него не пахло алкоголем. Он не относился к тому типу мужчин, которые пытались решить проблемы с помощью бутылки. Кроме того, он не был тем мужчиной, который стал бы впустую угрожать. Он не должен был брать меня в жены. Я врала ему бессчетное количество раз. У него не было причин мне верить.

– Я хочу ребенка, – повторила я.

– Удобная позиция, – сказал Рэй.

Да, это казалось удобным для меня решением, возможно, так и было. Но это было правдой.

Это желание исходило из глубины моей души.

К этому времени мои глаза полностью привыкли к темноте. Я увидела темные круги под глазами Рэя, он не спал. Между нами что-то поменялось; Рэй верил мне.

– В этот раз все иначе? – спросил он. На смену грубому голосу пришел жалобный. Он все еще хотел быть со мной. Я была нужна ему.

– Я вся твоя, – сказала я. – Обещаю.

Обещание такой женщины, как я, ровным счетом ничего не значило. Нужно было как-то доказать свои намерения. Я подошла к кроватке Томми, просунула руку сквозь прутья и прикоснулась к его голове. Как всегда, обнаружив, что он дышит, я облегченно выдохнула. Когда он только родился, я часто приходила к нему в комнату посреди ночи с уверенностью, что прикоснусь к его щечке и почувствую холод вместо тепла. Я думала, что никто, кроме меня, так не делает, потому что не могла себе представить собственную мать, которая проверяла, жива ли я. В самом раннем детстве я спала в комнате Иди. Однажды я упомянула то, что проверяю, дышит ли Томми, в разговоре с Сиэлой, и она рассмеялась, сказав, что делала то же самое по ночам, когда Тина только родилась. Раньше я считала Джоан свободной от всяческих забот материнства. Мне было жаль ее, но иногда, в дни, когда Томми плохо себя вел, я ей завидовала. Но, естественно, Джоан тоже проверяла, жив ли Дэвид.