София Лундберг - Вопрос – половинка сердца

Она представляла, как папа выходит из себя и принимается колотить в дверь кулаками. Больно ли ему от этого? Остаются ли в двери дырки, как это бывало дома?

По воскресеньям в тюрьме разрешались свидания – так было написано в одном из писем, адресованных Марианне. Узнав об этом, Элин каждое воскресенье ждала, что они поплывут на большом корабле, который доставит их на материк – к тюрьме по ту сторона пролива. Ждала, что стражники достанут гремящую связку ключей, отопрут тяжелую дверь и выпустят папу на свободу. Она подбежит и прыгнет в его объятия, вновь ощутит тепло его больших сильных рук, услышит, как он шепчет « Здорово, первенец » охрипшим от сигарет голосом.

Она ждала напрасно.

Никуда они так и не поплыли. Всем, кто ее спрашивал, Марианна отвечала, что с нее довольно. Она совсем не скучает по мужу, ну нисколечки. Однажды она даже призналась соседке, что для всех было бы лучше, если бы он сгнил там, в этой тюрьме. С тех пор Элин перестала надеяться однажды увидеть отца. Вместо этого ее начал преследовать один и тот же кошмар, который никак не желал ее покидать. Она видела мрачную камеру и тело, позеленевшее от плесени и медленно разлагающееся в луже воды на холодном бетонном полу.

Какое счастье, что у нее было это чудесное место, ее тайник. Здесь она сидела день за днем, наедине с дождевыми каплями, ветром, солнцем, облаками, соснами и муравьями, которые кусали ее за ноги. Она часто думала о том, что же такого страшного натворил ее отец, что пришлось его запереть. Неужели он действительно был самым настоящим разбойником?

Кап-кап, кап-кап . Четыреста семь, четыреста восемь, четыреста девять… Она считала и думала. В такие моменты время словно останавливалось. Наверное, с папой в тюрьме было то же самое. Интересно, что же он там делает. Быть может, тоже считает падающие с потолка капли?

Холодная белая жидкость в сочетании с вином кажется шероховатой. Элин проводит языком по нёбу. Вся полость рта покрылась толстой пленкой. Ресторанное молоко оказалось очень жирным и совсем не таким, какое она пила в детстве, – по тому молоку она очень скучала.

Отставила недопитый стакан в сторону и взялась за ножку бокала. Придвинула поближе и оставила стоять нетронутым на столе. Карта звездного неба убрана обратно в конверт. Она гладит его, нежно касаясь написанного от руки адреса.

Вдох. Выдох.

Он здесь, в этих линиях и завитках чернил, его пальцы вывели эти буквы, из которых сложилось ее имя. Он не забыл ее.

Элин дышит все быстрее. Под красной тканью платья колотится сердце. Внезапно она чувствует, что замерзает, кожа покрывается мурашками.

– Мы скоро закрываемся.

Появляется официант и пытается привлечь ее внимание к собственной персоне. Кивает на бутылку, в которой осталось больше половины.

– Уходите, – бормочет Элин, не поднимая головы. – Мы же в Нью-Йорке. И вы меня знаете. Дайте мне спокойно посидеть, я пока что не хочу возвращаться домой.

Двумя большими глотками осушает бокал и наливает еще. Руки дрожат, и несколько красных капель падают на белоснежную скатерть. Жидкость растекается, впитывается. Она внимательно следит за образующимися узорами.

– Что, опять выдался плохой денек на работе?

Официант едва слышно фыркает и принимается убирать с соседнего столика.

Элин кивает и переворачивает конверт. На нее смотрит имя, которое она не произносила уже много лет, даже мысленно. Фредрик Гринде . Фредрик. Раз за разом она произносит имя, ощущая, как нижняя губа касается верхних зубов.

– О’кей, можете остаться, если хотите, пока я все здесь не уберу. Я не стану выгонять вас вон. Но это только ради вас.

Официант исчезает за стойкой бара и ставит другую музыку. Одинокий саксофон под аккомпанемент звякающей на кухне посуды. Гаснут лампы на потолке, и зал погружается в полумрак. Элин прячет лицо в ладонях. Одинокая слеза выкатывается из глаз и падает на стол. Прямо на красное пятно, которое стало еще больше.

В кармане платья вибрирует мобильный. Пришло еще одно сообщение. На этот раз от Сэма. Всего два слова:

Спокойной ночи

Когда они поженились, то дали друг другу слово, что никогда не лягут спать, не помирившись и не пожелав друг другу спокойной ночи. За годы их совместной жизни она много раз нарушала это обещание. Он же – ни разу. Он никогда ее не подводил, она же – постоянно. Работа съедала все ее время.

И даже теперь она нарушает это обещание. Так просто ответить: « Баю-бай ». Но она не делает даже этого.