Э. Джеймс: На пятьдесят оттенков темнее

– Ты напиваешься? – спрашиваю я, беря его за руку.

– Нет. Я пьянствовал только в юности, когда был буйным подростком.

Мы спускаемся по лестнице.

– Ты что-нибудь ела? – спохватывается он.

Ой.

– Нет.

– Ну, тебе надо поесть. Судя по виду Элены и по исходившему от нее запаху, ты плеснула в нее одним из убойных коктейлей моего отца.

Он поворачивает ко мне лицо и пытается убрать с него свое веселое удивление. Не получается.

– Кристиан, я…

Он поднимает кверху ладонь.

– Не спорь, Анастейша. Если ты собираешься пить – и плескать спиртным в моих бывших, – тебе необходимо поесть. Это правило номер один. Кажется, мы уже это обсуждали после нашей первой ночи, проведенной вместе.

О да. «Хитман».

Когда мы идем по коридору, он останавливается и ласково проводит пальцами по моей щеке.

– Я долго лежал без сна и смотрел на тебя спящую, – говорит он. – Наверное, я уже любил тебя даже тогда.

О…

Он наклоняется и ласково целует меня, и тут я таю. Все напряжение последних часов постепенно уходит из моего тела.

– Поешь, – шепчет он.

– Ладно, – соглашаюсь я, потому что сейчас я готова сделать для него что угодно. Взяв меня за руку, он ведет меня на кухню, где вечеринка в полном разгаре.

– Доброй ночи, Джон, Райан.

– Еще раз поздравляем, Ана. У вас все будет хорошо. – Доктор Флинн прощается с нами. Мы вышли в вестибюль и провожаем его и Райан.

– Доброй ночи.

Кристиан закрывает дверь и качает головой. Потом смотрит на меня, и в его глазах внезапно вспыхивает восторг.

Что такое?..

– Осталась только наша семья. Кажется, мама выпила слишком много.

Грейс поет в гостиной караоке. Кейт и Миа спорят с ней на деньги.

– Ты ее осуждаешь? – Я смеюсь, стараясь сохранить между нами веселый настрой. Получается.

– Вы смеетесь надо мной, мисс Стил?

– Да.

– День получился напряженным.

– Кристиан, еще недавно каждый день, проведенный с тобой, был напряженным, – сардонически парирую я.

Он качает головой.

– Справедливое замечание, вовремя сделанное, мисс Стил. Пойдем – я хочу показать тебе кое-что.

Взяв меня за руку, он ведет меня через дом на кухню, где Каррик, Итан и Элиот обсуждают «Маринерс», допивают коктейли и доедают остатки угощений.

– Прогуляться решили? – с намеком интересуется Элиот, когда мы проходим через французские двери. Кристиан игнорирует его. Каррик хмурится на Элиота и с молчаливым упреком качает головой.

Мы поднимаемся по ступенькам на лужайку. Я снимаю туфли. Над заливом ярко светит месяц, отбрасывая на воду мириады оттенков серого. Вдали мерцают огни Сиэтла. В лодочном сарае горят огни, их свет кажется теплым в холодном сиянии луны.

– Кристиан, я хочу пойти завтра в церковь.

– Да?

– Я молилась, чтобы ты вернулся живым, и ты вернулся. Единственное, что я могла тогда сделать.

– Хорошо.

Мы какое-то время бродим, держась за руки, и молчим. Потом я вспоминаю одну вещь.

– Куда ты денешь мои фотографии, которые снял Хосе?

– Я подумал, что мы повесим их в новом доме.

– Ты его купил?

Он останавливается и с беспокойством говорит:

– Да. Мне показалось, что там тебе понравилось.

– Угу. Когда ты купил его?

– Вчера утром. Теперь нам надо решить, что с ним делать.

– Только не сноси его, пожалуйста. Такой милый дом. Ему требуется лишь заботливый уход.

Кристиан смотрит на меня и улыбается.

– Ладно. Я поговорю с Элиотом. Он знает хорошего архитектора, тот кое-что делал в моем доме в Аспене. Возможно, он кое-что смыслит и в реконструкции домов.

Внезапно я вспоминаю, как мы в последний раз шли через лужайку к лодочному сараю. Тогда тоже светила луна. Ой, может, именно туда мы и направляемся? Я хмыкаю.

– Что?

– Я вспомнила, как ты в прошлый раз водил меня в лодочный сарай.

Кристиан посмеивается.

– Да, это было забавно. Вообще-то…

Внезапно он останавливается и закидывает меня на плечо. Я визжу, хотя идти нам недалеко.

– Насколько мне помнится, ты очень злился.

– Анастейша, я всегда очень злюсь.

– Нет, не всегда.

Он шлепает меня по заду и останавливается перед деревянной дверью. Опускает на землю и сжимает руками мою голову.

– Верно, я больше не злюсь.

Наклонившись, он крепко целует меня. Когда поцелуй заканчивается, я еле дышу, а мое тело наполнено желанием.

Он глядит на меня, и в узкой полоске света, падающей из домика, я вижу его озабоченность. Мой озабоченный мужчина, не светлый и не темный рыцарь, а просто мужчина – красивый, не-совсем-уж-порочный мужчина, которого я люблю. Я протягиваю руку и ласкаю его лицо, запускаю пальцы в волосы, провожу ладонью по щеке, потом мой указательный палец касается его губ. Он успокаивается.