Крис Клив - Золото

– Тело Адама, детка. Оно за той дверью.

Слова смешались в голове у Зои. Социальная работница указала на обшарпанную металлическую дверь в самом конце коридора. Зоя побежала к двери, толкнула, но та была заперта.

Социальная работница наклонилась к Зое.

– Так, детка. Я просто хочу убедиться, что ты это вытерпишь. Тебе будет трудно увидеть Адама таким, какой он теперь. Конечно, ты очень расстроишься, но мы знаем, что если ты не увидишь его сейчас, то потом много лет ты будешь огорчаться гораздо сильнее.

Зоя не слушала. Они наконец добрались до Адама, но эта женщина зачем-то тянет время, заставляет ждать. Зоя принялась нетерпеливо толкать дверь, а социальная работница поворачивала ключ в замочной скважине.

Внутри было очень холодно. Ни одного окна – только лампы дневного света на потолке. Пол кафельный, у стены раковина и что-то похожее на обычные кухонные шкафы. Посреди комнаты, на высокой стальной кровати, на чистых зеленых простынях, лежа головой к двери, спал Адам. Зоя увидела на подушке копну его блестящих черных волос.

Она облегченно улыбнулась.

– Адам!

Звук удара там, на дороге, был ужасно громким, так что хорошо, что Адам спит так мирно. А то она боялась, что ее брат ранен, что он кричит от боли или безо всякой причины, как их мама. На одном из кухонных столов лежала пара красных резиновых перчаток, а больше не было ничего. Почему в этой кухне нет никакой еды и почему здесь спит ее брат? Вероятно, ему это так же странно, как ей.

Край зеленой простыни Адам натянул на лицо – наверное, чтобы в темноте было легче заснуть. Зоя подошла к кровати и отбросила простыню с лица брата, но он даже не пошевельнулся. Лежал неподвижно и крепко спал. Это был он – только очень бледный и очень тихий. Зоя улыбнулась и поцеловала его в щеку, но тут же отпрянула: какой холодный! Она посмотрела на брата и снова заметила, что он очень бледный. И такой невозможно холодный!

– Адам, проснись!

Он не открывал глаза, и Зоя потрясла его за плечо. Но что-то было не так. Все тело Адама закачалось из стороны в сторону. Она потрясла его снова и увидела, как закачались накрытые простыней ступни.

– Адам? – прошептала она.

Жуткий страх охватил ее, и она отпустила плечо брата, чтобы страх стал невсамделишным, ненастоящим. Она выбежала из этой странной комнаты и помчалась по коридору. Она бежала так быстро, как только могла, хотя у нее болели ноги, и социальная работница долго не могла ее догнать. А потом Зоя почувствовала, что ее отрывают от пола, и стала брыкаться, но она слишком устала и не могла долго сопротивляться.

Ее отнесли в маленькую комнату, где стоял низкий стол и стулья с поцарапанной обивкой, и там она старательно слушала то, что ей говорили. На этот раз слова проникали в ее сознание, но они никак не могли быть правдой, и поэтому она погрузилась в нечто вроде долгого, жуткого сна на двадцать с лишним лет и все время пыталась от этого сна очнуться. Афины не пробудили ее, Пекин – тоже, но вот наконец она проснулась. Ей было тридцать два года, она стояла на коленях у больничной койки и видела лицо Софи на такой же зеленой подушке – бледное и неподвижное.

Плечи Зои дрожали. Джек и Кейт обнимали и утешали ее. Ей принесли стул, и они втроем долго сидели у постели Софи. Мало-помалу, глядя, как едва заметно опускается и поднимается грудь дочери, Зоя почувствовала, что боль поражения отступает. Она наблюдала за тем, как естественно и спокойно ухаживает за Софи Кейт – то откидывает верхний край простыни, когда ей кажется, что Софи жарко, то поправляет соскользнувший ремешок кислородной маски. Глядя на все это, Зоя стала осознавать то, о чем забыла в горечи поражения: эту работу она бы выполнять не смогла. Работа была не просто трудной, она была для нее невыполнимой – уход за тяжелобольным ребенком. Если бы ей пришлось выхаживать Софи – все эти долгие годы, – разве она бы с этим справилась?

От осознания правды боль не исчезла, но все же стало немного легче. Каждое мгновение окутывало боль тончайшим слоем утешения, разглаживало острые углы. Софи жива, и это было самое главное. А еще у Зои есть Том, у нее есть Кейт, так что она не совсем одинока.

До самого вечера они втроем молча сидели возле Софи, не отрывая глаз от ее лица, надеясь на выздоровление.

Наконец, когда красное солнце опустилось за рваные серые тучи за больничным окном, Софи открыла глаза.

Несколько минут она молчала, смотрела по сторонам, привыкала к тому, что рядом с ней – Зоя, Кейт и Джек. Кейт подала ей стакан воды, сняла маску и помогла воду выпить. Зоя глядела в спокойные глаза Софи, а та посмотрела на Кейт и улыбнулась.