Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

– Но ес'ри 'рюди нападать на нас?

– Если мои люди нападут на вас, отбивайтесь кулаками, пока я не появлюсь. Они будут предупреждены, пятьдесят плетей каждому, если они начнут драку. Вы не должны ее начинать, понятно?

– Нет, прошу прощения. – Джейми объяснил, что матросов привяжут к мачте и высекут за неповиновение. Ужасаясь подобной жестокости, Хирага пересказал все это Акимото, потом спросил: – Андзин-сама, васа нет бояца? Ес'ри чиравек свободный на корабарь, пос'ри такой осокараб'рений, нет бояца этот чиравек убивать васа?

Джонни Тумаст рассмеялся.

– Тогда ему не миновать петли, уж это как пить дать. Наказание за бунт на корабле – смерть. Я прикажу команде не цепляться к вам, вы не цепляйтесь к ним – это тоже важно, понятно?

– Понятна, Андзин-сама, – ответил Хирага, разобрав только часть сказанного, голова у него раскалывалась от боли.

– Если что, приходите ко мне. Никаких драк, если только на вас не нападут первыми. Ваше оружие, пожалуйста. – Хирага нехотя отдал ему замотанные в одежду мечи. И «дерринджер». – Мистер!

Дверь каюты распахнулась.

– Да, сэр?

– Эти двое займут каюту третьего помощника, я провожу их.

Джейми встал и протянул руку Хираге.

– Счастливого плавания, вы можете писать мне, когда захотите, и Филип у… Тайре-сама. Как я вам говорил, я буду писать вам через свой банк, Гонконгский банк на Малле. Все это есть в тех бумагах, которые я вам отдал, вместе с объяснениями, как получать и забирать почту. Не ждите ответа раньше чем через четыре месяца. Удачи вам и счастливого возвращения. – Они пожали друг другу руки, потом Джейми пожал руку Акимото.

– Вы двое, идите со мной, – сказал Тумаст. Он провел их по коридору и открыл дверь. – Спать вы будете здесь, и старайтесь никому не попадаться на глаза, мистер Макфэй не хочет, чтобы вас узнали. После Гонконга будет легче. – Он закрыл дверь.

В молчании Хирага и Акимото огляделись. Каюта больше напоминала посудный буфет, чем жилое помещение. Места едва хватало, чтобы встать рядом. Масляный фонарь на шарнире тускло мерцал. Две грязные койки, одна над другой, у перегородки, под нижней – ящики. Матрасы, набитые грязной соломой, и шерстяные одеяла. Вонь. Резиновые сапоги, повсюду разбросана нестиранная одежда. На крючках висят штормовые макинтоши.

– А это для чего? – ошеломленно спросил Акимото.

– Какая-то одежда, но она такая жесткая, как можно сражаться в этих штуках? Я чувствую себя голым без мечей.

– Я чувствую себя мертвым, не просто голым.

Палуба качнулась под их ногами, и они услышали громкие приказы наверху, вслед за ними матросы затянули размеренную морскую песню, готовя корабль к отплытию, загрохотала паровая машина и сразу задрожали все перегородки и палуба, усилив их тревогу. Теснота каюты, неприятный запах угольного дыма и смазки, затхлый воздух и еще более затхлый дух, исходивший от коек, давили на них. Палуба вновь ушла из-под ног, когда корабль качнулся на якоре, и Хирага метнулся к койкам и сел на нижнюю.

– Ты полагаешь, что мы на них будем спать?

– На чем же еще? – пробормотал Акимото. Зорко прищурившись, он откинул мятое одеяло в сторону. Все четыре угла матраса почернели от клопов, живых и мертвых; грубый холст матраса пестрел пятнами засохшей крови, отмечавшими места, где были раздавлены целые их поколения. Ему удалось сдержать приступ рвоты. – Поедем на берег, – проскрипел он. – С меня достаточно.

– Нет, – отрезал Хирага, превозмогая свой собственный страх. – Мы совершили чудо, мы спаслись от бакуфу и Ёси, и мы направляемся в самое сердце вражеской страны как гости, мы сможем выведать их секреты и научиться, как их уничтожить.

– Научиться чему? Как запороть человека до смерти, как месяцами жить в этой помойной яме? Ты видел, как грубо капитан обошелся с нами, он просто зашагал прочь, не ответив на наши поклоны. Пойдем… даже если мне придется добираться до берега вплавь! – Акимото взялся за ручку двери, но Хирага схватил его за рубашку и оттащил назад.

– Нет!

Акимото оскалился и зарычал на него, вырвался из его рук и тут же врезался спиной в дверь: в каюте негде было развернуться даже для драки, потом прокричал:

– Ты не один из нас, ты заражен гайдзинами! Пусти, лучше умереть достойно, чем жить вот так!

Внезапно Хирагу охватил ужас. Время остановилось. В первый раз он до конца осознал все огромность того, куда толкнул их его план: перед ними открывался чужой мир, мир варваров, оторванный от всего цивилизованного, и они уходили туда, оставляя позади все, что имело истинную ценность в этой жизни: сонно-дзёи , Тёсю, сиси, родительский дом, не оставляя ни жены, ни сыновей – ах, моя храбрая и такая удивительная Сумомо, как мне недостает тебя, уезжать вместе с тобой было бы легче, но теперь…