Ирина Степановская: Вслед за Ремарком

Пульсатилла никак не могла на нее повлиять – Нина от нее убегала. Как только подруга приближалась к ней на расстояние слышимости, Нина бормотала «прости» и разворачивалась в противоположном направлении. Она очень похудела и отказывалась от еды. Собственно, никто ее насильно и не кормил. Сама себе Нина придумывала разные отговорки; то еда казалась ей несвежей, невкусной, то вдруг она говорила себе, что должна экономить…

Еще она совершенно не могла спать. Все время ей снился почти одинаковый сон: ей казалось, что в той страшной поездке она сидит в машине вместе с Робертом и, когда преследователи уже настигают их автомобиль, она нажимает на какую-то дополнительную педаль, их машина отрывается от земли, поднимается в небо и оставляет бандитов далеко внизу. «Если бы я не отвергла его в тот последний вечер, – думала Нина, вспоминая эпизод с тортом, – может быть, он не поехал бы в свое опасное путешествие. Или поехал бы в другое время… И тогда все могло бы сложиться совсем по-другому».

От этих изматывающих снов и размышлений она была почти на краю опасной и страшной болезни, как вдруг на нее повлияло одно очень странное, на ее взгляд, обстоятельство.

В середине августа, когда листья московских деревьев и кустарников покрываются некрасивым пыльным налетом, а в уличных киосках начинается настоящий разгул овощей, арбузов и дынь, Нина, совершенно истощенная голодом и бессонницей, стояла на своем привычном месте возле крайнего грифона и в тысячный раз прокручивала в голове уже полузабытые подробности их с Робертом недолгой связи. Вид у нее при этом был такой необыкновенный, что одна невысокая женщина, прогуливавшаяся неподалеку, обратила на нее внимание и уже собралась поднести Нине милостыню, но остановилась, встретив непонимающий взгляд.

– Не обижайтесь, – сказала ей женщина, поняв свою ошибку. – Сегодня здесь, в церкви, отпевание. Я поэтому тоже не в себе.

Вид женщины, а еще более ее голос привлекли внимание Нины. Она вернулась из своих воспоминаний в действительность. Ей было в общем-то все равно, но что-то заставило ее задать вопрос:

– Вы были знакомы с человеком, которого сегодня хоронят?

Женщина приложила платочек к глазам. По всей видимости, ей было необходимо выговориться.

– Я очень хорошо ее знала. Это была моя подруга.

– Почему же вы сейчас не там? – удивилась Нина.

– Посторонних не пускают. Отпевание и похороны будут только для самых близких. Так постановил ее муж.

– А-а… – Нину уже перестала интересовать эта история.

– Но вы знаете, – горячо зашептала женщина Нине прямо в лицо, – я уверена и могу поклясться, чем хотите, что сам муж мою подругу и убил! Он ее ненавидел! Он мечтал, чтобы она умерла! А теперь строит из себя безутешного вдовца! Если бы вы только видели, какой он заказал гроб! Будто для Рузвельта!

– При чем здесь Рузвельт? – удивилась Нина такому странному сравнению.

– Так ведь Рузвельт был инвалидом, и моя подруга в коляске провела почти двадцать лет!

– Что, инвалидность с детства? – спросила Нина, а странная догадка уже возникла в ее истощенной памяти и стала там крепнуть.

– Как бы не так!

Нина вспомнила косметический салон, роскошные меха и маленькую шляпку, открывающую только край щеки молодящейся женщины. Тут же в памяти всплыли повелительный голос и двое молодцов, заносивших в машину эту удивительную даму в инвалидной коляске.

– Он ее на машине разбил! – продолжала рассказывать женщина, в которой Нина узнала спутницу Клеопатры Михайловны в косметическом салоне. – Врезался в дерево, самому хоть бы что, а у нее – перелом позвоночника! Двадцать лет в инвалидной коляске, и не потеряла себя! Удивительной силы воли и ума была эта женщина!

– А муж что? Заботился о ней?

– Заботился… – Женщина задумалась. – Легко заботиться, когда у тебя денег куры не клюют! Это она сделала его миллионером. А он только и думал, как бы с ней развестись! И всегда эта женщина находила какой-нибудь ловкий предлог, и развод оказывался невозможным!

– Зачем же она держалась за него, если он ее ненавидел? – спросила Нина.

– Из принципа, – не поняла ее удивления женщина. – Что бы ей осталось в жизни, если бы он от нее ушел? Она ведь была фактически без ног, совершенно беспомощна.

Траурная процессия приблизилась к церкви. Нина и женщина молча наблюдали, как достали и внесли внутрь роскошный закрытый гроб, как пронесли необыкновенной красоты цветы в венках и в вазах, как несколько мужчин в строгих костюмах прошли небольшой группой в церковь. Через некоторое время Нина увидела, как заметался в верхних этажах отраженный сотнями свечей свет, и раздалось торжественное пение.