Ирина Степановская: Вслед за Ремарком

«Еще немного, еще чуть-чуть, – сказал себе Роберт. – Не может быть, чтобы они пошли на убийство!» А сам сигналил Михалычу, чтобы тот уходил. Уходил как можно скорее вперед.

«А счастлив я все-таки по-настоящему так и не был», – подумал он в последнюю секунду и тут же услышал звук выстрела.

Он понял, что пули пробили левый борт, но двигатель каким-то чудом еще держался. «Ну, гады! Все! Дорого я вам теперь дамся!» Одна из пуль пробила ему левую ногу. Впереди стал виден последний поворот.

Следующий выстрел пробил заднее стекло и попал ему в спину.

– Ну, ближе подходите, сволочи! Сейчас и вам будет конец! – Роберт до последнего выжал педаль газа, потом вильнул рулем и вдавил тормоз в пол. Он отлично знал, что этим закрутит машину в окончательном смертельном вращении. Тогда тело его упадет на сиденье вбок и не будет раздавлено. Все вышло так, как он себе представлял, и, падая на сиденье в водовороте центростремительной силы, он случайно задел рукой дверцу бардачка. Она открылась, и оттуда ему на лицо выпал его талисман, который он взял с собой, – его маленькая куколка-эскимоска, его единственная женщина, как он про нее говорил. Но он не мог уже разглядеть ее лицо, потому что глаза его остановились, хотя слух еще различил, как последний привет из этого мира, звон лопающихся стекол, падающих осколков, скрежет металла и вой автомобильной сирены, которую включил один из преследующих своей уже тоже мертвой, упавшей на руль головой.

И вот все остановилось, замолкло, и к месту последнего побоища смогли приблизиться те, кто не участвовал в этой драке.

Михалыч стал вырывать дверцу, чтобы вытащить Роберта на траву,

– Надо ждать ГАИ, – сказал тот, что ехал в их колонне самым первым.

– Помоги! – рявкнул Михалыч с ужасным, сразу посеревшим лицом, и все решили, что лучше сейчас с ним не спорить. Без автогена они сумели освободить дверцу, и Роберта вытащили на обочину.

– Бизнес есть бизнес, – неуверенно сказал водитель второй машины, и, отойдя в сторону, они вдвоем с головным стали обсуждать, что лучше сказать, когда приедет милиция. А Михалыч сидел на траве, и плакал над своим другом, и вытирал его окровавленное лицо, не стесняясь слез.

Из оставшихся на дороге двух черных, разбитых, преследовавших колонну машин наружу никто не вышел.

Нина долго ничего не знала о смерти Роберта, пока одна случайно встретившаяся соученица из группы не рассказала то, что услышала через третьих лиц. Нина почти ничего не поняла из ее рассказа – ни про мафию, которая, оказывается (о ужас!), властвовала в их школе, ни про перегон машин. Она запомнила только одно – Роберта больше нет. Она этому не поверила.

– Вранье! Не может быть! Какая-то ерунда! – вот были первые слова, которые она сказала этой соученице. Та посмотрела на нее со странным выражением, пожала плечами и поспешила отойти подальше.

«Нет-нет! Я не могу верить глупым разговорам», – твердила Нина весь остаток дня и всю ночь. Как только рассвело, она поехала в школу. «Я все узнаю от Михалыча!» – подумала она.

С надеждой вошла она в знакомые ворота. Двор был абсолютно пуст, двери гаража закрыты. Она прошла вперед, подергала ручки. Металл навесного замка обжег, будто холодом, ее пальцы. Теперь перед дверью стояла не прежняя Нина – обиженная, разочарованная женщина. Теперь она была вся огонь, один сплошной порыв страсти. Она даже подумала, что если вдруг сейчас случайно увидит Роберта, живого и невредимого, то кинется к нему на шею, невзирая ни на какие приличия, ни на какие обстоятельства.

– Тебе кого? – услышала она за спиной незнакомый голос. Она обернулась. Маленького роста невзрачненький человек в испачканной куртке стоял перед ней. Он покачивался, и Нина поняла, что человек этот уже с утра пьян. Она узнала в нем сторожа.

– Мне бы Михалыча. Или Роберта! – Голос ее дрогнул.

Человек стянул с головы рваную бейсболку с надписью «Chesterfield» и присвистнул:

– Ишь чего захотела! Михалыч здесь больше не работает, а Роберт… того! Царствие небесное!

– Как? – Она стала трясти его за грудки. – Как? Ради всего святого, каким образом это случилось?!

– Ну, больно много ты собираешься знать… – Сторож скроил нарочито умильную физиономию, и Нина поняла, что он хочет денег. Торопливо достала она кошелек и стала совать ему в руки разноцветные бумажки. – Ну, слушай, коли так.

Сторож торопливо спрятал деньги в карман и приподнялся на цыпочках к самому Нининому уху. Она даже не поморщилась от запаха перегара.