Ирина Степановская - Вслед за Ремарком

В общей сложности они пересекли восемь границ, уплатили сумку денег в счет разных официальных и неофициальных поборов и теперь, небритые и усталые, возвращались домой. Вояж заканчивался удачно, они уже въехали в пределы Московской области. Двигались кортежем, Роберт замыкал. Михалыч ехал впереди него. Те двое возглавляли маленькую колонну. Водители спокойно, сосредоточенно смотрели на дорогу. Решено было на последнем участке пути нигде не останавливаться. Поворот следовал за поворотом, подъемы чередовались со спусками, пейзаж был однообразен, движения автоматизированы. Каждый из четырех мужчин ехал в одиночку, но у всех в конечном счете мысли сводились к одному – к скорому отдыху, горячей еде, душу и сну и к тому, на что они потратят вырученные деньги. Роберту и Михалычу позарез нужны были машины.

Дорога к Москве под вечер была не слишком оживленна. Машин на этом отрезке, достаточно удаленном от столицы, было не очень много. Они ехали со скоростью около ста тридцати километров в час. По такой дороге это было нормально. Чем ближе к Москве, тем скорость их становилась меньше. Но каждому хотелось быстрее попасть домой.

По пути находился большой подмосковный город. Можно было проехать через него, а можно и в объезд – длиннее, но в конечном счете свободнее, значит, быстрее. Они выбрали второй вариант. И тут на дороге попался знак – ремонт и еще один объезд. Уже по плохой и узкой двухполосной дороге через густой лес. Михалыч чертыхнулся – ничего подобного, когда они ехали туда, он не видел. Значит, расковыряли дорожное покрытие за те несколько дней, что их не было. Это было очень некстати, но возвращаться назад и ехать через город никому не хотелось – они отъехали уже достаточно далеко. Головная машина устремилась в лесные сумерки.

Во времена всех российских войн на севере и на западе в таких лесах прятались партизаны. Теперь лес тоже не пустовал. То и дело он прерывался дачными поселками, выглядывавшими в просветы между деревьями. Среди их веселого благолепия стояли и старые деревни с покосившимися серыми домами, видны были и заросшие травой поля. Участок же, по которому сейчас шли машины, больше напоминал суровую тайгу – высокие ели заслоняли садившееся за горизонт солнце, по бокам поднимался туман, казалось, сейчас между стволами покажется дикий зверь. Не часто встречаются такие запущенные места менее чем в ста километрах от столицы.

Покосившийся указатель обозначал, что вскоре за поворотом должна быть проселочная дорога. На самом же деле сквозь едва расступившийся лес еле проглянула узкая просека. «Не дай бог оказаться здесь в тот момент, когда с нее выворачивает груженный лесом трактор с прицепом», – подумал Михалыч. С другой стороны дороги, как будто для того, чтобы было больше места для разъезда, лес немного отступил, обочина расширилась. И вдруг, как только процессия из четырех машин проскочила проселок, следом за ними, как из засады, с обеих сторон с визгом выскочили три не оставляющие никаких сомнений в их намерениях мощные машины.

Погоня! Надо было этого ожидать. Как будто нарочно был подстроен этот объезд через лес в тишине мрачных сумерек, как будто нарочно утомленные дорогой люди решили рискнуть и не поворачивать назад.

Погоня похожа на гонки, потому что в активе тоже присутствует смерть, но все равно суть и результат не однозначны. Гонщик добровольно отдает этому делу свою жизнь. И на гонках тоже могут твориться черные дела, но автомобильный грабеж – совсем другое дело. Чувство несправедливости, что тебя загоняют в рамки, в которых ты вовсе не хочешь пребывать, придает совершенно другой оттенок этому полету.

Обо всем этом некогда было думать тем четверым, изо всех лошадиных сил погнавшим вперед, насколько позволяла дорога. Тем более не размышляли ни о чем и преследующие: для них существовала только одна задача. Они были злы, сильны и, как стая волков, стремились отрезать, отбить хотя бы последние две машины. Даже одну. Завалить всю четверку шансы были ничтожно малы. Последней шла машина Роберта. Ее почти новый немецкий двигатель свободно мог выдержать гонку. Но оставался большой вопрос, смог бы выдержать гонку шедший перед Робертом домашний, добродушный Михалыч?

Останавливаться было нельзя. Без сомнения, бандиты были вооружены. Но по товарным машинам они не будут стрелять. Стрелять – означает испортить колесное чудо. Поэтому основным тут работал закон волчьей стаи – догнать, зажать с боков, заставить остановиться приглянувшуюся машину. Затем уничтожить и перебить промышленные номера, замазать следы на таможне, зарегистрироваться в ГАИ и пустить машину-красавицу в дело. Деньги, которые станут прибылью от ее продажи, покроют расходы с лихвой. Роберт понял, что отбивать будут или его машину, или Михалыча. Дорога была узкая, скорость большая – какая только возможна по такой дороге. Хищники уже дышали злобным пламенем ему в хвост, но из-за небольшой ширины дороги они пока не могли зажать его в клинч. Чтобы отбить две машины, они должны были сначала обогнать его, Роберта. Он решил не дать им этого сделать. Стал кидаться из стороны в сторону. Первым за ним шел приземистый длинный «Форд». Роберт понял, что в нем сидят главные силы и эту машину преследователям жалко меньше всего.