Владимир Бойков - Возвращение из…

Марина не хотела сразу беременеть, её родители тоже советовали не спешить, надо, мол, пожить для себя, насытиться свободой от докучливых забот, а потом… лет через пять, шесть… конечно.

Но неожиданно Марина заболела. Часами она бродила по квартире. Отрешённо, вяло и невпопад отвечала на беспокойные вопросы мужа, временами словно погружалась в прострацию. Олег позвонил её родителям. Они тут же приехали на машине и решили отвезти дочь к врачу, а потом, если ничего страшного не обнаружится, на дачу. Олег не возражал. Надо было работать, в его «конторе» не любили филонщиков, да и превращаться в сиделку ему не очень-то и хотелось.

Тёща звонила каждый вечер, сообщала, что с Мариной всё в порядке, она отдыхает. Скоро будет дома. Странно, но сама Марина не стремилась поговорить, а когда он попросил позвать её к телефону, подошла, но разговаривала сонно, отстранённо и почти что нехотя. — «Нормально, да, нет, скоро», — вот и все её слова.

Через несколько дней Олег решил, что дома по вечерам невыносимо скучно и поехал в своё любимое кафе. Нет, Таню он больше не ждал, но многолетняя привычка вдруг всколыхнулась в нём острым ностальгическим пароксизмом. Он решил просто стряхнуть уныние, послушать блюзы и помечтать.

Зазвучал голос Дженис Джоплин. Олег замер, вслушиваясь в её вокальные импровизации. Удивляясь сам себе, принялся вспоминать уже навсегда утраченные волшебные минуты его первой и единственной любви и не поверил своим глазам, когда звякнул колокольчик на двери, и вошла… она. Это была не Марина, тихая и улыбчивая засоня, любительница телевизора и мягкого уюта.

— «Боже, до чего они похожи, — подумал Олег, — и такие разные».

Таня осмотрела зал и замерла словно очарованная, увидев Олега за столиком у окна. Они бросились навстречу друг другу.

— Ты?!

— Ты?!

— Соскучился?

— Очень.

— И я.

— Ты где пропадала. Где живёшь. Почему не приходила сюда?

— Видишь, пришла.

— Так сколько времени прошло…

— Много?

— Много. Я уже ни во что не верил. И сегодня здесь, можно сказать, случайно.

— Но ведь пришёл, и мы встретились. Пойдём?

— Пойдём.

Они вышли на улицу.

— Куда направимся? — спросила Таня просто. — К тебе?

— Можно ко мне, но я далеко живу и я женат.

— Женат? Надо же… Красивая?

— Да. На тебя похожа. Как две капли воды.

— Вот бы посмотреть…

— Взгляни в зеркало. Точная копия.

— Значит, идём ко мне?

— Хочешь посмотреться в зеркало?

— Ага. Идём?

Олег на секунду замешкался. — «Что я делаю?! — подумал. — Маринка, Мариночка. Я не хочу изменять. Не хочу! Но… не могу».

А Таня уже тащила его во дворы, как тогда в первый раз. Олег опомнился в подъезде. Это был дом… родителей Марины. Третий этаж. Их дверь. Таня всунула ключ в замочную скважину.

— Кто ты? — спросил Олег, ничего не понимая, пугаясь и холодея от невнятных предчувствий.

— Заходи, никого нет.

Они вошли в квартиру.

«Всё-таки близнецы, — мелькнула догадка. — Но почему скрывали, ничего не говорили о второй дочери родители? И Марина хоть бы словом обмолвилась о сестре».

Он не хотел, он готов был сопротивляться, он не имел права любить Маринкину сестру. Но остановить его мог только выстрел в голову.

Таня уже целовала его, смеясь, тащила к дивану. Потом прильнула, обняла, и Олег понял: это — конец, пусть он умрёт, пусть его скинут с балкона, проклянут, но он не может противиться этому наваждению.

И всё повторилось как тогда, только ещё ярче, насыщеннее, слаще и неистовей. Они забыли о времени и опомнились лишь тогда, когда хлопнула входная дверь и в комнату вошли родители Марины. Мама схватилась за сердце и плюхнулась в кресло, отец ушёл на кухню и забренчал там рюмочками и бутылками.

Таня начала одеваться, Олег тоже. Он не знал, что говорить, как оправдываться.

И вдруг мама встала, подошла к нему и упала на колени.

— Олеженька, прости меня, прости.

— За что?

— Прости меня, дуру. — Тёща схватила его за руку и потащила на кухню.

Там, перебивая и дополняя друг друга, ему поведали страшную тайну. У Марины их единственной доченьки была сестра близнец — Таня. Она погибла, когда ей было семь лет. Нелепо, случайно. Во дворе дома её сбила машина, когда они возвращались из магазина. И вот у Марины лет с двенадцати началось раздвоение личности. Как будто в неё вселялся дух погибшей сестренки, и она на день-два, а то и на неделю превращалась совсем в другого человека. Узнавала маму, папу, квартиру, но ничего не помнила о школе, о своих друзьях. Разговаривала, но не рассуждала, отвечала, но не принимала решений. Единственным звеном, связывавшим её с жизнью, было стремление найти какого-то мальчика, которого она видела за пять минут до гибели. Сначала родители боялись выпускать её из квартиры, но она так настойчиво просилась… Иногда сбегала. Потом убедились, что она помнит адрес, хорошо знает город, вот только с людьми ведёт себя не так, как обычные дети. В основном избегает, но к некоторым неожиданно привязывается, да так искренне, что те сразу отвечают ей взаимностью. Перевоплощения случались редко, примерно раз в два-три года, иногда чаще. Врачи надеялись, что после замужества припадки раздвоения исчезнут, однако не гарантировали этого твёрдо. Марине выписали дорогое заграничное лекарство, но после свадьбы она перестала его принимать. И видимо зря, теперь опять придется повторить курс лечения.