Владимир Бойков: Меховой бегемот

Бабьего лета в этом году совсем не было. Осень сразу же вступила в свои права, и ко второй половине сентября в Подмосковье уже было довольно холодно. Листья только начали опадать, а потому осенний лес был довольно красив, хотя уже и несколько мрачен. Возможно, мрачности ему придавало свинцовое осенние небо, вызывавшее в душе случайного поэта, выбравшегося на природу в свой законный выходной, тягостное чувство тоски, которую так обожали русские классики.

Но я не поэт. Я охотник. Обычный городской охотник, каких много в нашем XXI веке. Для меня, как и для моих предшественников, охота это способ выжить. Разница же в том, что деду с тулкой из рассказов Бианки охота помогала выживать физически, мне же она позволяет выживать морально…

Я лежал в засаде уже около часа. Мелкий моросящий дождичек меня особо не беспокоил — я заранее натянул над собой маскировочный тент и теперь напряженно вглядывался в ближайшие заросли кустов, откуда должен был появиться зверь. Однако хитрое животное что-то медлило. Оно не спешило выходить под выстрел, чем очень нас огорчало.

Я поежился — становилось холодно. Сунув руку в карман, нащупал регулятор тепла и слегка подкрутил его. Через пару минут стало заметно теплее. Я мысленно похвалил себя за то, что все-таки накопил денег на охотничий комбинезон Кабелла. Его отопительная система очень выручала в такие промозглые дни. Раньше я обходился стандартным армейским камуфляжем, из-за чего постоянно мерз. А в этом костюмчике, как говориться в известной рекламе, тепло и сухо.

Размышляя о преимуществах одежды от Кабеллы над камуфляжем от Министерства обороны, я вспомнил про свой первый выход на охоту.

Было это довольно давно. Тогда я добирался до Можайска, в окрестностях которого нам предстояло охотиться, на электричке. Когда я, в своей армейской разгрузке обвешанной подсумками, патронташами, ножами и т. д., вошел в вагон, в нем воцарилась напряженная тишина. От неожиданности я чуть не выронил ружье — охотничью самозарядку «браунинг голд», с оптическим прицелом, лазерным целеуказателем и сошками. С минуту пассажиры смотрели на меня, а я на пассажиров. Их лица были настолько одухотворенными, что мне стоило больших трудов удержался от соблазна ляпнуть что-нибудь типа: «Дор-р-рогие р-р-россияне!» Ехал я под пристальными взглядами бабушек с тележками и плохо бритых мужиков в замызганных пуховиках. Наверное, они решили, что я террорист.

Что до самой охоты, то все прошло почти замечательно. Для начала, необходимо отметить, что мы — асфальтовые охотники — раньше двенадцати на место не прибываем. Зато, когда наши «джипы», «тойоты» и «ауди», перегруженные снедью, подругами, женами, детьми и собаками, въезжают на опушку леса — все вокруг оживает. Выстроившись цепью, мы двигаемся по полю, в надежде вспугнуть какую-нибудь пернатую дичь. Наши элитные лабрадоры, курцхары и питбули, почувствовав общий настрой своих хозяев, бодро бегут впереди, распугивая полевок. Женщины и дети, без умолку галдя, движутся сзади. В общем, войско гуситов на марше.

Наконец в небо взмывает что-то среднее между перепелом и куропаткой. «Воздух!» — орет один из охотников. Все, как по команде, вскидывают свои ружья и открывают огонь. Пальба, как при штурме Бастилии. Собаки в ужасе бросаются во второй эшелон к своим хозяйкам, которые восторженно визжат. Бедная птица умирает от разрыва сердца и падает в высокую траву.

Все довольны, как стадо слонов. Каждый бьет себя кулаком в грудь, утверждая, что именно он порешил бедную птаху. Охотники поздравляют друг друга с полем. Кто-то из детей помладше начинает хныкать: птичку жалко! Но нам уже не до этого — после удачной операции по ликвидации объекта охоты номер один, мы принимаемся искать долгожданный трофей. Два десятка мужиков в камуфляже, с ружьями наперевес, прочесывают поле в поисках трупика бедной пичуги. Вскоре к ним присоединяются женщины и собаки. Совместные усилия ни к чему не приводят. Через полчаса район поисков расширяется до двухсот метров в диаметре. Сам собой возникает вопрос: а была ли птичка? Кто-то предлагает поискать в ближайшем подлеске — может, раненая птаха отползла туда и затаилась?

Наконец терпение охотников кончается и, махнув двумя десятками рук, они направляются к машинам — обед.

В этот момент на поле выскакивает какой-то, в конец отмороженный, заяц. Охотники оживляются и начинают лупить по лопоухому из всех стволов. Заяц, как ошалелый, мечется под градом свинца, ловко уворачивась от неминуемой смерти. Понимая, что еще немного и хитрая зверюга скроется в подлеске, я достаю из кармана гранату…