Владимир Бойков - Робинзон и его женщина

Нет, что бы Вы ни говорили, а пить вредно! Даже, пожалуй, противно. И дело, конечно же, не в том, что алкоголь наносит непоправимый вред вашему нежному организму (не такой уж он и нежный — все переварит и еще попросит), а в том, что на смену веселому вечеру и бурной ночи приходит утро нового дня. Такая уж в природе закономерность. И, следуя этой закономерности, утром Вы сталкиваетесь с особым явлением, которое знакомо всем любителям беленькой. Как Вы уже, наверное, догадались, речь идет о похмелье или, как его называют в народе, бодуне.

Рагозин был согласен с подобным утверждением на все сто. По крайней мере сейчас, когда его организм переживал именно это состояние. С трудом открыв глаза, Петр уставился в потолок. Первое, что он увидел, было лицо Эйприл, как всегда нежное и слегка кокетливое. Она всегда была рада его видеть, но сейчас в голубых глазах девушки можно было прочесть немой укор. Петр поморщился: он знал, что поступил глупо, и у Эйприл было полное моральное право осуждать его за это.

— Прости меня, детка, — промычал он и погладил Мисс Апрель по глянцевой щеке.

Эйприл не ответила. Она по-прежнему смотрела на него с развертки «Хастлера», которую Петр прилепил к потолку над своей кроватью.

— Эх, жаль, что ты не настоящая! — с тоской произнес Рагозин. — Была бы ты живая — принесла бы мне пивка или рассолу.

Ответа снова не последовало.

Тяжко вздохнув, Петр осторожно сел и тряхнул головой, стараясь привести себя в чувство. Тут же он застонал от тех ощущений, что вызвала эта встряска. «Надо полечиться», — подумал он.

Баночка прохладного пива немного привела его в чувство. Усевшись на край кровати, он постарался вспомнить, что было с ним вчера.

Итак, он — Рагозин Петр Владимирович — провернул вчера неплохую сделку на Хоупе. По оптовым ценам им были закуплены самые проходные товары — последний писк моды. Мистер Чу, который владел магазином оптовой торговли, долго торговался, но, в конце концов, согласился на приемлемую для Петра цену. Правда, для этого Рагозину пришлось расположить его к себе при помощи четырех бутылок «Столичной», которую пожилой китаец любил. А еще Чу обожал компанию. В свое время он занимался мелким бизнесом на планете Гагарин, где и перенял любовь к процессу пития «Столичной» от местных портовых грузчиков. С тех самых пор Чу не отпускал ни одного русского клиента без того, чтобы не пропустить с ним по маленькой. При этом он свято полагал, что именно этого от него и ждут. Петр знал об этом.

Пока роботы-погрузчики перетаскивали из грузовиков в трюм его мотьки контейнеры с куртками из кожи бернинского трехзуба, женскими сапогами с планеты Бернуло и фальшивыми «Патеками Филиппами», Рагозин пил с Чу водку, с ужасом понимая, что впадает в полную прострацию. После второй бутылки Чу начал немузыкально орать русские песни, и Петру пришлось ему подпевать. Дальнейший ход событий он помнил смутно. Вроде погрузка закончилась чуть раньше четвертой бутылки, и роботы терпеливо ждали, когда их хозяин закончит возлияние. Потом, кажется, Петр каким-то образом вывел свой МТК (малый транспортный корабль, именуемый русскими челноками «мотька») на орбиту и сиганул в портал. Кроме этого в памяти сохранился лишь эпизод, когда Чу тыкал стаканом с водкой в голову робота, предлагая ему стать третьим.

— Все, никакой больше водки, — пробормотал Петр и, поднявшись с кровати, отправился в душ.

Через сорок минут он привел себя в порядок.

Пора было выяснить, где теперь его мотька. По логике вещей корабль Рагозина должен был находиться на орбите планеты Голддэй, где ему предстояло сдать товар своему покупателю. Усевшись в пилотное кресло, Петр дал запрос навигационной системе о его теперешнем положении. Компьютер на пару секунд задумался, а затем выдал не слишком жизнеутверждающее: местоположение не известно.

Рагозин внутренне вздрогнул. Остатки похмелья мгновенно улетучились. Он повторил свой запрос и получил тот же ответ. Понимая, что происходит что-то ужасное, Петр открыл заслонки на лобовом стекле кабины.

Первого же взгляда было достаточно, чтобы понять всю серьезность ситуации: Петр не узнавал этих звезд. Он лихорадочно вывел на экран данные о полетном задании. То, что он увидел, повергло его в шок. Программа полета была написана явно невменяемым человеком. Петр сразу понял, что этим человеком был он сам. Положение осложнялось тем, что большая часть задания была стерта. Пропал и компьютерный атлас. Похоже, что пьяный Рагозин просто удалял данные из бортового компьютера. Зачем — он и сам не знал, точнее, просто не помнил.