Сандра Браун: Сладкая боль

Когда ей наконец удалось высвободиться, Ринк сунул руки в карман джинсов и торжествующе усмехнулся, заметив, что губы Каролины заалели и припухли.

— Приветик, мамуля, — промурлыкал он, наслаждаясь ее гневом.

Каролина ахнула. Грудь ее заходила ходуном.

— Да как ты смеешь! — клокоча от ярости, воскликнула она. — Как ты смеешь так себя вести?

— А как ты посмела стать женой старого негодяя, который имеет несчастье называться моим отцом?

— Он не негодяй! И прекрасно ко мне относится.

Ринк сердито фыркнул.

— Ну еще бы! Это ведь он подарил тебе жемчужные сережки и кольца с бриллиантами, да? Ты вышла в люди, маленькая замарашка. И живешь теперь в Укромном уголке. Помнится, когда-то ты призналась мне, что готова все на свете отдать, лишь бы поселиться в таком дворце, — Ринк склонился к ее лицу и издевательски добавил, зло оскалив зубы:

— Хочешь, я угадаю, что ты отдала моему отцу, чем расплатилась с ним за эту женитьбу?

Не помня себя, Каролина влепила Ринку пощечину. Удар был сильным, ладонь так и горела. Одно утешение — Ринку тоже, наверное, больно.

Он отшатнулся.

Ирония, сквозившая в его усмешке, взбесила Каролину, пожалуй, даже больше, чем откровенно издевательские слова.

— Это мое дело, что я ему отдала! Ты-то за двенадцать лет вообще ради него пальцем о палец не ударил! Тебя не интересовало, что он расстраивается, страдает от одиночества, тоскует по тебе…

Ринк вновь отрывисто хохотнул:

— Тоскует? Браво, Каролина! У тебя богатое воображение. — Он скрестил руки на груди и насмешливо покачал головой. — Но, увы, вынужден тебя разочаровать. Мой отец тосковать не способен. Тем более если речь идет обо мне.

— Ошибаешься. Он хотел тебя видеть.

— Да он с радостью от меня избавился! И я от него тоже, — резко возразил Ринк. — Ладно, давай обойдемся без сантиментов. Уверяю тебя, Роско они глубоко чужды. Это все иллюзии.

— Не знаю, из-за чего вы тогда поссорились, но теперь он смертельно болен, Ринк. Прошу, не усложняй нам жизнь. Она и без того нелегкая.

— Кому из вас пришло в голову меня вызвать: тебе или Грейнджеру?

— Так захотел Роско.

— И ты туда же, вслед за Грейнджером? Я вам не верю.

— Но это правда.

— Значит, отец что-то затевает.

— Господи, да Роско просто хочет увидеть сына перед смертью! — возмутилась Каролина. — Неужели этого недостаточно?

— Для Роско — нет. Он хитер, люди для него — марионетки. И если ему вдруг понадобилось, чтобы я увидел его при смерти, можешь не сомневаться, у него есть какая-то задняя мысль.

— Ты не должен так отзываться о нем. В конце концов, Роско — мой муж!

— Это твои трудности.

— Каролина! Ты с кем тут… О Господи! Ринк! — Хейни выглянула из дома и, завидев Ринка, бросилась к нему и так стиснула его в своих могучих объятиях, что, окажись на его месте кто-нибудь более хилый, он наверняка бы задохнулся.

Но Ринк лишь крякнул и крепко обнял ее в ответ. Каролина чуть не заплакала, глядя, как с его лица спадает презрительная маска и оно озаряется счастливой улыбкой. В золотистых глазах засветилась неподдельная радость.

— Хейни! Как я скучал по тебе!

— Если скучал, мог бы писать почаще, — проворчала Хейни, делая вид, что сердится.

— Каюсь, каюсь, — вздохнул Ринк, однако глаза его шаловливо поблескивали. Как в детстве, когда он таскал из буфета сладости, а она застигала его на месте преступления. Но ему всегда удавалось выйти сухим из воды.

Вот и сейчас Хейни расплылась в добродушной улыбке.

— А ты, значит, уже встретился с Каролиной?

— Ага. И мы даже успели с ней познакомиться поближе, — откликнулся Ринк, многозначительно поглядев на Каролину.

Но экономка этого не заметила.

— Какой-то ты худющий, — заявила она, придирчиво осматривая Ринка. — Наверное, плохо питаешься? Как не стыдно! Столько денег зарабатываешь, в газетах то и дело твои фотографии мелькают, а сам не можешь нормально поесть! Ладно, пошли в дом. Я как раз ужин приготовила.

— И ореховый торт. По запаху чую, — лукаво подмигнул Ринк, подталкивая Хейни к дверям.

— Торт я испекла просто так! Под настроение.

— Да ладно тебе, Хейни! Не притворяйся!

— А я и не притворяюсь. И жаркое из курицы я не специально для тебя приготовила.

Поселившись в Укромном уголке, Каролина поначалу чувствовала себя там чужой. Но со временем ей удалось подружиться с Лаурой Джейн и тем самым вызвать расположение Хейни. Однако теперь, прислушиваясь к скрипу старинного паркета под ногами Ринка и к отзвукам его голоса, доносившимся из гулкого зала с высокими потолками, Каролина вновь ощутила себя в этом доме непрошенной гостьей. Укромный уголок принадлежал Ринку, а не ей.