Гасан Санчинский - Сладкая боль

Наверное, друзья мои, многие из вас подумали о том, что слова боль и сладкий никак не могут сочетаться между собой, да ещё так, чтобы они стали неразлучной парой. Но, тем не менее, это так. И вот, о той сладкой боли – не могу называть иначе эту свою боль, – которая гложет мне сердце не месяцы, а годы, я и хочу вам поведать. Может, правду говорят, поделишься с другими – на душе легче станет. Душа… Когда я понял, что влюблён и, что без неё нет мне ни счастья, ни радости, она и стала частицей моей души… Да что там частицей – она стала моей душой.

Она – это Ирина. Ира, Ириша – любовь моя!.. Её глаза, облик её и образ настолько глубоко запали в моё сердце, что оно и до сих пор грустит и тоскует по ней даже во сне. Глаза у неё голубые, и не просто голубые, а цвета бездонного неба. О Всемогущий, как сильно они влекли к себе моё бедное сердце! Я не говорю об изящности, о стройности и красоте, ибо одни эти глаза позволяли причислить её к красавицам мира. Да, да – вся привлекательность в ней и красота заключались для меня в этих глазах! Именно глаза Ирины – как только я увидел её! – и покорили моё сердце. Вернее, видел-то её я и раньше – она выросла на моих глазах! – но я говорю о том, когда я впервые увидел в ней самую единственную.

«О Господи, – взмолился я при первой же встрече с ней, – я бы отдал всё, что у меня есть, если б Ты скрепил наши сердца любовью и соединил нас… Дай мне испить эту чашу любви, насладиться этой нежностью, окунуться в глубину этих глаз, да так, чтобы душа моя слилась с её душой, чтобы стали мы с ней одно целое. – Конечно, это было сумасбродство, и я это понимал, но ничего с этим не мог поделать – я по ней сходил с ума. Я не был из числа верующих и никогда ещё не надеялся на небеса, а тут – неустанно обращался к высшим силам. – Дай нам любить друг друга, Всемогущий, ибо ЛЮБОВЬ не знает за собой греха. А если Ты видишь в этом грех, то спроси с одного меня за всё. Низвергни меня в Ад, распни, но только после, как увижу Рай…»

А теперь начну свой рассказ по порядку, взяв за точку отсчёта тот день, когда любовь моя достигла своего апогея, а жизнь без Ирины просто-напросто потеряла смысл и ничто меня не радовало. Только удовлетворение этой любви могло вернуть меня к жизни, ибо я был словно оторван от земли и плыл неизвестно где – любовь настолько глубоко проникла в моё сердце, что пелена её застлала мне глаза. Даже не могу сказать, с чего всё началось. Наверное, с разлада в семье, когда мы с женой перестали понимать друг друга и упрямо шли врозь, обвиняя друг друга во всём. Да, я понимал, что мы льём воду на огонь и своей отчуждённостью друг от друга гасим последнюю искорку любви, но… Наша лодка уже дала трещину.

Конечно, это не произошло в одночасье – холод проникал в наши сердца коварно, змейкой проскальзывая в незаметную щель, откладывая там свои ядовитые яйца и постепенно отравляя наши чувства. И вот, в конце концов дошло до того, что мы разлюбили друг друга. Если раньше мы хоть уважали друг друга, теперь каждого из нас раздражала любая мелочь – не так сделанный шаг, слово, взгляд, да всё. И не знаю, кто был виноват в этом, жена или я – не берусь судить. Может быть, в чём-то и я был виноват. Но, если б жена не загордилась, не стала бы рассуждать о жизни только со своей колокольни, а продолжала думать и обо мне, и не упрямилась, наверное, нам удалось бы избежать этой трещины, которая развела нас в разные стороны. В общем, как бы ни было, взаимопонимание было утеряно.

Мадина (моя жена) была моей первой любовью, так что я и мысли не допускал о том, что в мои чувства к ней когда-нибудь проникнет холод. Но жизнь диктует по-своему. И всё же эта первая любовь научила меня многому. Это только в книгах да в кино показывают нам идеальных людей, а в жизни всё не так. Да, друзья мои, жизнь учит нас всему, так что идеала в Ирине я не искал. Это уже была зрелая любовь мужчины к женщине, любовь, без которой трудно, а может и невозможно жить, если она стала частью твоей души. А искра этой новой любви зажглась с того дня, как Ирина оказалась на практике в нашей школе, которую она и сама заканчивала шесть лет тому назад.

Раньше я её и не замечал, ибо «раньше» она была ученицей, ребёнком. Ну а теперь всё было иначе – она была взрослый человек, женщина. Конечно, она была чужая жена, и у неё был сын, а я был здесь лишним. Да и я был женат, и у меня было двое взрослых детей, которым не сегодня, так завтра надо играть свадьбу. Разумеется, я всё прекрасно понимал и противился, как мог, но… Но это чувство к Ирине росло во мне, независимо от меня. А всем сознанием и разумом, как только мог, я отгонял от себя греховные мысли. Я старался и твердил себе это! Хотя, если честно признаться, в последнее время я только ими жил и наслаждался. Вот такой парадокс.