Никтория Мазуровская - Стану Солнцем для Тебя

– В каком смысле?

– Твой сын очень умный, и когда я говорю очень умный, то именно это я и имею в виду. Общаться с ним нелегко, еще трудней его понимать. Мне понадобились годы, чтобы научиться вести себя правильно, у тебя будет пара недель.

Мужчина ошарашено смотрел на нее глазами, полными то ли ужаса вперемешку с радостью, то ли наоборот, даже несколько испуганно, но и решительно при этом.

– Поехали!

Она поднялась со своего места, обулась. Голова от волнений и от усталости звенела набатом в ушах. Хотелось есть. Кинула документы в портфель, подхватила дамскую сумочку, и застыла возле дверей, поджидая, пока опешивший и удивленный мужчина, последует вслед за ней.

– Куда? – хрипло спросил.

– Знакомиться с сыном!

В жизни у каждого человека наступает момент, и не единожды, когда его собственные ожидания, в отношении других людей или каких-то ситуаций, не оправдываются. И ты теряешься в своих обидах, замыкаешься, начинаешь сомневаться в людях, тебя окружающих, ищешь оправдания себе, но не другим.

Вот и у Кости настал один из тех жизненных моментов, когда он был очень разочарован в собственных ожиданиях, но при этом, почему-то, был даже немного рад.

Он ждал от этой встречи несколько другого итога. Ждал ругани, оскорблений, скандала. Так ведут себя все обиженные женщины. Он на своей шкуре испытывал, и не раз, что это значит: обидеть женщину, и платить по счету за каждое свое слово, поступок и так далее.

Тем удивительней ему была реакция Маришки.

Она его не то, что удивила, она его взбесила нах*ен, своим спокойствием, своим безразличием.

Костя помнил ее совершенно другой. Абсолютно. Раньше, то была искрометная, легкая на подъем девушка, которую он хотел до боли в паху, до потных ладоней, до пульса в висках.

И она его хотела не меньше. Маришка, как кошка к нему ластилась, бесстыдно терлась, соблазняла, горела тем внутренним огнем, которым может гореть только влюблённая женщина.

Он от этого сходил с ума, вплоть до того, что мог прижать ее в темном углу и взять прямо там, на лестнице гостиничного комплекса, где они отдыхали. И такое в их совместной биографии было.

А что сейчас?

Холодная, отстранённая, закрытая настолько, что пальни из базуки,– броню не пробить. По крайней мере, он почему-то уговаривал себя, что это все же броня, именно она. Ему было невыносимо представить, что он один, и никто другой, может быть виноват, что та женщина, которую он помнил, оказывается, все эти годы, давно канула в лету, выгорела, прекратила существовать.

Чертовски горько ему становилось от таких мыслей.

Еще больше не слишком приятных эмоций ему добавляли ее взгляды. Настороженные, опасливые. Будто он часовая бомба и вот-вот рванет.

Они ехали то всего двадцать минут, а ему уже хотелось от этого напряженного молчания в салоне машины застрелиться, ну или лучше выпрыгнуть из авто на ходу, и плевать, что там дальше произойдет.

Унижения большего, чем сегодня, он никогда не испытывал!

Никогда не замечал в ней такого внутреннего стального стержня, но он, оказывается, в ней был. Так окатить его презрительным холодным взглядом, парой слов опустить в дерьмо, да так, что ему дышать стало трудно… Так говорить с мужиками – это надо уметь.

Что ж, она явно не из робкого десятка, мать ее раз так!

Царица!

Раньше это он ее в шутку так называл.

В первую их встречу она ему очень хмурой показалась, а ему такие женщины все равно, что вызов на дуэль. Вот он этот вызов и принял.

Развлекал, шутил. А когда назвал ее «Царевна Несмеяна», она ему в ответ:

– Пусть так, зато, в будущем, царица!

Этим, наверное, она его и покорила. У него еще тогда в мозгу что-то щелкнуло, что такие женщины раз в жизни попадаются. Снаружи холод, а внутри такой жар, что как бы самому не сгореть.

А сейчас он ее ни Маришкой назвать не может, ни царевной. Царица, ей сейчас больше подходит и по статусу, и по жизни.

В тот момент, когда она сказала, что они поедут к Илье, то есть к ним домой, он думал, что это такая издевка изощренная, что еще впереди и скандал, и все остальное. А оказалось, что она всерьез. Взяла свои вещи, дала несколько указаний своим помощникам, и пошла к лифтам.

Он охренел, то ли от радости, то ли от шока, фиг разберёшь. Но она ж прет вперед, как ледокол, он себя рядом с ней букашкой ощущал, и такое ему не нравилось.

Она не спрашивала у него, на машине он или нет, просто спустилась с ним на подземную парковку офиса, где их уже прямо возле лифта встретил ее водитель. Учтивый до оскомины в зубах, взял из ее рук портфель и поинтересовался, куда они едут: