Людмила Бояджиева - Бегущая в зеркалах

— Как для кого? Для ребенка вашего. Будет скоро — мне гадалка слепая сказала, — проворчала Дора, знавшая, что затронула болезненную тему. — И не спорь! Молода еще со старухами спорить.

Алиса поперхнулась невысказанной болью, молча встала и ушла к себе…

Остап прибыл неожиданно, поздно ночью и сразу позвал:

— Лиза, Лиза, смотри, кто здесь у меня! — он осторожно вытаскивал с заднего сиденья большой сверток, завернутый в плед. Женщины застыли у порога, радостно завизжал, запрыгал, пытаясь достать ношу хозяина, проснувшийся Том.

— Да иди же сюда, жена! Приготовьте постель, Дора, и уберите собаку. Она может испугать нашу дочь!

В спальне горела оранжевая лампа, небрежно рассеивая тот особенный свет, который умел зажигал на своих полотнах Рембрандт. Большая затемненная комната, люди, застывшие в полумраке над кроватью — а в центре — в светящемся венце, падающем из-под абажура — спящий ребенок. Девочка, с нежным профилем камеи на подпирающей щеку ладошке и кольцами черных волос, разметанных по атласу.

— Пресвятая Богородица, дева Мария! — перекрестилась Дора, быстро шепча молитву. — Вот чудеса-то! Уже, наверное, годочка три. Вылитая мать, а волосы — отцовские!

Уведя Алису в гостиную, Остап смотрел на нее так, будто только что завоевал полмира и бросил эту тяжкую ношу к ногам жены.

— Ну вот, Лизанька, теперь у нас и вправду — семья! — тряс Остап за плечи обомлевшую Алису. — А это ее документы.

Остап развернул свидетельство о рождении Антонии Браун, рожденной 12 марта 1971 года, в Лос-Анжелесе. Отец — Остин Браун, мать — Алиса Браун, урожденная Грави.

— Боже! Март в Лос-Анжелесе? Где были мы в этот день?.. Да объясни же, Остап! — Алиса чуть не плакала, губы дрожали, пальцы, вцепившиеся в его рукав, побелели от напряжения.

Остап полез во внутренний карман и протянул ей томик Библии в кожаном переплете с серебряными застежками:

— Это та самая, бабушкина, помнишь? На Рождество она подарила ее гостю — твоему юному доктору.

Алиса открыла первую страницу.

«Апрель 1974. От Йохима-Готтлиба Динстлера — Тебе» — прочитала она косую лиловую надпись и огненные буквы, плясавшие ногами в огне очага, как части рассыпавшейся шарады, торопливо и ладно собрались в слова, а слова объяснили ей все. Когда Остап подошел к жене и, взяв за руки, бережно усадил на диван, чтобы начать рассказ, она остановила его:

— Не надо, милый, потом, потом. Я уже все поняла. — Алиса посмотрела странно, бездонными крыжовенными глазами, в которых светло и торжественно улыбалась тайна.

В самом начале лета 1978, когда к завтраку на террасе была подана собственная клубника, Остап решительно объявил:

— Собирайтесь, девочки, через неделю едем на Остров!

— Наконец-то! — обрадовалась Антония. — А то всю жизнь — одни обещания: Остров да Остров! Даже Том там был, а мне не показывают. Я ведь молодец, правда, мама — Фрау Линда мной очень довольна.

Девочка свободно болтала по-русски и по-итальянски, перестав путать языки уже лет с пяти, а вот немецким занималась всерьез — грамматикой и письмом.

Алиса прикрыла скатертью вечно торчащий из-под стола собачий нос и серьезно посмотрела на мужа.

— Что-то случилось, млый?

— Нам всем пора подвести итоги.

— «Нам всем пора подвести итоги,» — сказал я тогда Алисе и вот мы здесь, — трубка Остина давно погасла, над притихшими людьми, над затаившейся гладью моря и мерцающей полосой Ривьеры распахнулся звездно-бархатный купол.

— Наверное, я редко смотрю вверх, а все больше под ноги, чтобы не свалиться или не раздавить какую-нибудь мелкоту. И никак не могу привыкнуть к этой огромности. — Остин облокотился на перила, подставив лицо бледному свету. — Тайна бытия — дневная абстракция, влекущая ученые умы, становится в такую ночь твоей личной, насущной реальностью, подступающей вплотную… «Кто я?» «Зачем я?» — эти вопросы донимают, наверное, даже какого-нибудь работягу, очнувшегося под забором после веселой гулянки. Если, конечно, ему посчастливилось продрать глаза на деревенской околице, в звездную полночь, да еще — лежа на спине… А те, кто полюбопытнее, заглядывают в бездну сами, напрашиваясь на диалог с мирозданием, историей, судьбой… Вот послушайте:

Незнакомый язык звучал грустно и напевно. Стоящая рядом Алиса подхватила: