Ирина Островецкая - Наваждение

Бабушка никогда не пеняла ему за неаккуратность. На следующее утро, на штанишках красовались новые яркие заплаты, и Костя снова убегал в лес, у которого стояла их перекосившаяся и прохудившаяся изба. Председатель обещал помочь с ремонтом, но пока обходился лишь обещаниями, о ремонте речь больше не заходила.

– Вот, вырастешь, и поправишь, а то, и перестроишь нашу избу, – часто говаривала бабушка, когда Костя спрашивал, почему они так плохо живут.

Матери своей Костя не знал. Бабушка говорила, что мама его очень любила, и с нетерпением ждала появления на свет своего дорогого сыночка. Но пришёл срок, и она улетела на небо в тот момент, когда Костя родился, и он должен, обязательно должен быть достойной сменой матери здесь, на земле. Не зря же отец спас его от лап страшного медведя, шкура которого и сейчас служит одеялом для Кости. Мальчишка никак не мог понять, как он может заменить мать на земле, и, вообще, как люди могут улетать на небо, ни у кого не спросив разрешения. Здесь, дома, они такие тяжёлые, неповоротливые, а когда приходит их час, бодренько улетают, и никто их удержать на Земле не может. Костя никак не мог понять, как у людей получается летать без тел. Тела же закапывают на кладбище с торжественными речами и музыкой одинокого трубача, который совсем недавно приехал в деревню из далёкого госпиталя. Костя никогда не видел летающих и парящих в небесах дядек и тёток в их полном боевом снаряжении, и, что такое снаряжение, Костя тоже не знал. Так говорили дядьки в кафе, откуда они вдвоём с бабушкой часто приводила отца, потому, что сам он и шагу не мог ступить. В небе было царство птиц, а не покойников. Костя сам часами мог завороженно наблюдать за их полётами. Может это птицы носили на себе души умерших людей? Костя этого не знал.

Когда умер соседский дед, сосед, трубач, приехавший откуда-то издалека, и здесь, в деревне осевший после тяжёлого ранения, тоже играл на своей медной трубе, когда деда хоронили. Люди говорили, что дед улетел на небо, и Костя проглядел все глаза, чтобы увидеть, как у старого и вредного деда вдруг в гробу выросли бы крылья за спиной, и у противного ворчуна получилось бы взмыть в небо. Мальчик так ничего и не увидел, хоть и старался до боли в животе. Хотелось посмотреть на эти крылья, потрогать их, чтобы понять, из чего и как эти крылья сделаны. Ведь он мог и себе придумать такие же, чтобы с помощью таких волшебных крыльев слетать к маме на облачко.

Крылья у деда так и не выросли, наверное, потому, что этот вредный дед неустанно ругал всех, кто попадал в его поле зрения. Так говорили бабы, когда деда хоронили.

Деда, как и других покойников, закопали в землю за околицей деревни, поставили крест деревянный на горбике его могилы, и постепенно о нём перестали говорить. Вспоминали лишь изредка, когда к слову приходилось. Костя так никогда и не увидел парящего в небе, словно большая птица, соседского деда. А ему самому уже сейчас хотелось парить в небе такой же большой птицей, как коршун, чтобы увидеть землю с высоты, но для этого ему не хотелось умирать. И ещё, чтобы долететь до мамочки, и хоть одним глазком рассмотреть её там, на небе, на том белом облачке, откуда мамочка всегда наблюдает за ним. Она его сразу узнает, если он полетит на то облачко. Так про маму рассказывала бабушка, когда Костя приставал к ней с расспросами, или шкодил.

При любой малейшей возможности, втайне от всех домашних, он стремился высоко подпрыгнуть, и, в прыжке, отчаянно махал руками. Так, взлетая, делали, испуганные Костей, жирные вороны, нахально разгуливавшие по их неубранному подворью. Костя всегда надеялся, что, вот, на этот раз его мечта осуществится, у него получится, и он обязательно взлетит, если ещё сильнее станет махать руками. Но сильнее не получалось, и, неуклюже приземляясь, мальчишка шлёпался на землю, не раз разбивая колени до крови. Бабушка терпеливо лечила его разбитые коленки, прикладывала к ушибленным местам ароматные тряпицы, пропитанные настоями каких-то, обязательно, лечебных и очень полезных трав, и никогда не ругала за неуклюжесть, и, самое главное, ни о чём не расспрашивала. Так его тайна всегда оставалась с ним. Он хотел научиться летать, как птица, и никому и никогда не рассказывал, что скоро обязательно улетит на небо к маме, как только летать научится.

Он никогда не перекладывал вину за свои проделки на другие плечи. Старался сам признаваться в своих проказах. Знал, рано, или поздно, но все узнают о его шалостях, и обязательно будут ругать, если он сам не признается. А когда начнут ругать сильно, тогда он обязательно улетит на облачко к маме, и мама обязательно его пожалеет, приголубит и беду отведёт. А пока на земле, он всегда первым сам стремился к победе, потому так упорно учился летать. Так было написано к книжке сказок, которую они с бабушкой каждый раз читали на печи перед сном.