Ирина Островецкая - Наваждение

Участки в лесу никто не выбирал. Давали, как придётся, но люди и такому благу были рады. Порой до сенокоса надо было идти несколько километров, а потом осенью сено домой привозить на телегах. У Костиных родителей теперь тоже была корова, и волей-неволей приходилось брать участки леса под сенокос. Корова помогала в голодные послевоенные годы выжить. Детям молоко было необходимо, а их в семье Иволгиных было уже трое, и четвёртый малыш был на подходе.

– Армия подрастает! – смеялся Иван, с любовью обнимая жену.

Тем ранним июльским утром Иван с Анной собирались на сенокос. Мать осталась дома, чтобы присмотреть за детьми, а молодые отправились в лес. Иван и ружьишко прихватил. Так, на всякий случай. В лесу без ружья никак нельзя. Иван собирался, малость, поохотиться, пока бы Анна отдыхала после тяжёлого труда.

– Аннушка, ты бы тоже дома осталась, я и один управлюсь. Может, даже зайца или глухаря подстрелю на обед, всё же, детям мясо будет, – ласково рассмеялся Иван. – Смотри, ты же от медведя не убежишь в твоём теперешнем положении.

– В моём теперешнем положении я медведя заикаться научу, – в ответ серебристо рассмеялась Анна, складывая пищевые припасы в берестяной кузов, который должен был Иван нести за плечами, как рюкзак Жена никак не соглашалась остаться дома.

Солнышко только осветило верхушки елей, а Иван с Анной уже шли по натоптанной тропе первого ельника. Дорога была дальней, а времени на сенокос – с гулькин нос. Того и гляди, снова задождит.

Надо было, за пару погожих дней, выкосить и сметать в стога весь участок, который выделили им в правлении колхоза «Светлый Луч». Иван уже скосил часть участка, но работы оставалось ещё слишком много. Сейчас следовало скосить большой участок поляны до полуденной жары. В стога метать сухую траву можно было и на следующий день. Все лесные приметы подсказывали, что дождям ещё пару дней не бывать.

Дома остались мать Ивана, дочка и двое сыновей погодков. Четвёртый ребёнок ожидался к началу сентября. Анна, привычная к тяжёлой работе, даже не задумывалась о том, что беда идёт за ней по пятам. Дома ждала работа в огороде и другая не менее тяжёлая неотложная работа по дому.

Мать Ивана всячески отговаривала невестку от похода.

– Иван сам справится, – говорила она. – Ты бы, дочка, поберегла себя сейчас, не ходила бы сегодня в лес… Что-то подсказывает мне, что не надо бы тебе в лес…

– Ой, мама, с вашими предрассудками мы и сена на корову не запасём. Зима-то всё расставит по местам. Я пойду с Иваном, – упрямо мотнула головой.

Анна и не думала прислушиваться к словам свекрови. В тяжёлые военные годы они вместе со свекровью тянули на себе дом и дочку, а потом и сыновей погодков поднимали, пока Иван сначала воевал, а потом, после тяжёлого ранения, долго лечился в госпитале.

Иван вернулся домой отчаянно хромая. Он опирался на костыль, но совсем не унывал, радовался, что домой живым вернулся.

– Хромота – дело проходящее. Не убили, и то – Слава Богу.

Анна была рада возвращению мужа. Она ездила к нему в госпиталь, когда пришло сообщение о ранении. Прожила в чужом городе почти месяц, и когда поняла, что дела мужа идут на лад, вернулась домой, чтобы вместе со свекровью тащить на себе все тяготы деревенского быта, растить дочку.

Иван Иволгин первым из немногих мужиков вернулся из госпиталя домой. Война закончилась уже без его прямого участия, но он любил вести долгие разговоры о войне и о его бравом, существенном и значимом участии в военных действиях, и так складно у него выходило, что без его активного участия войну бы никак не выиграть ни одному маршалу или генералу.

– Я от Берлина до Москвы пешком прошагал, потому и охромел, – любил пошутить он.

Односельчане не спорили с ним. Да, и кто будет спорить? В деревне остались одни бабы, подростки, старики и дети. Иван вернулся один из первых. Его и привечали, как первого воина освободителя, и на этом основании, и из-за многодетности их семьи, спустя год после рождения второго сына, выделили Ивану корову трёхлетку, а в придачу, большой надел сенокоса не так далеко от деревни, как другим бабам.

Раннее июльское утро было холодным и мокрым. Роса капельками стекала с игл хвои. Тяжёлые капли падали на землю с определённым звуком, и путникам казалось, что идёт дождь. Хорошо, что Анна прихватила с собой два больших куска старой, ещё довоенной клеёнки для себя и для мужа. Так, на всякий случай прихватила, а, глядишь, и пригодилась клеёнка в лесу. Клеёнка была старая, вся в дырах, но помогала не промочить одежду в ельнике. Супруги укутались в клеёнку и продолжали свой путь, подшучивая друг над другом.