Алина Лещинер - Как остаться на свете

Тогда же они познакомились с Марией. Ей было 45, и она много лет наблюдалась в клинике Филиппа. У нее было двое детей: с идеальной кожей, лазурными глазами и светлыми волосами – точно с рекламы Киндер-шоколада. Сама она не была красивой: серые, даже темно-белые глаза, и копна русых волос были самым привлекательным в ней. Она была очень светской: дежурно улыбалась на приемах, всегда выбирала только альпийское просеко и умела носить почти вульгарные наряды с дорогим шиком. Ее дешевая сексуальность, в которую вкладывались десятки тысяч долларов в год, была именно тем, что нравилось большинству мужчин. Она пила их вожделение с наслаждением 16-летней школьницы, порхала мотыльком от цветка к цветку, не увлекаясь всерьез. Она родила двоих детей, спасавших ее от одиночества зимними вечерами, и отправляла их в Гарвардские научные лагеря на лето, весну и осень.

Она познакомилась с Филиппом на очередной презентации их лаборатории: он рассказывал о выявленной корреляции, благодаря которой можно было корректировать личностные характеристики детей. Это означало не только победу над аутизмом, шизофренией и депрессией. Это значило, что теперь можно было не повторять дважды, не спорить о цвете колготок и не терпеть бесконечные слезы по отнятым игрушкам.

Филипп курировал проект, на участие в котором согласилось всего несколько семей. Для продолжения им были нужны инвесторы, поэтому он подготовил презентацию с видео, на котором дети терпеливо ждали, пока мамы накрасят ногти, наинстаграммятся, попьют кофе, вдыхая утренний туман над озером.

Сначала он показал эти видео Зо. Филипп почему-то очень ярко запомнил, как она сидела на их новом изумрудном диване, укутавшись в плед, – им приходилось экономить на отоплении – и смотрела на экран широко раскрытыми глазами, инстинктивно обнимая свой живот. «Уже 7-ой месяц!» – подумал с восторгом Филипп, и от волнения его сердце застучало быстрее.

– Какой кошмар, – пробормотала Зо.

Филипп сел рядом, обнял ее и притянул к себе.

– Что?

– Эти дети. Вообще дети из пробирок, из инкубаторов.

– Почему?

– Они все какие-то ненормальные.

Он рассмеялся.

– Зо, что ты такое несешь?

– Не говори мне «несешь».

– Прости.

– У них всех есть какая-то атрофия чувств.

– Зо, какая, нафиг, атрофия чувств?

– Ребенок – часть природы. В нее не надо вмешиваться.

– Это нам с тобой повезло. А как же люди, которые не могут иметь детей?

– Это природа, Филипп. Судьба. Это все равно, что жаловаться на отсутствие кокосов в Мурманске. Я знаю, что не имею права так говорить, но уже слишком много злоупотреблений.

– Ты имеешь в виду наши проекты?

– Их в первую очередь. А еще – все эти однополые браки, одинокие родители.

– А как же твоя работа?

– Инкубаторы?

Подразделение Зо занималось разработкой инкубаторов для недоношенных детей, и она лично наблюдала за их внедрением в госпитали. В первый ее рабочий день, ей дали под контроль кейс: ребенок родился на 30 неделе беременности с весом 490 граммов, с врожденным медленным ритмом сердца, врожденной пневмонией, перенес уже грибковый сепсис – и никак не мог дорасти до своих 2 кг для установки кардиостимулятора.

– Это то же самое, – сказала Зо. – Ты же не думаешь, что из моей Клэр вырастит такой же ребенок, как из нормального доношенного малыша?

– Это все ерунда, Зо, демагогия, – покачал головой Филипп, сжав ее чуть крепче и поцеловав в макушку. Он отрицал, но на самом деле чувствовал: было что-то в ее словах.

– Они вырастут и будут жить рядом с нашими детьми, – продолжала Зо, – и наши дети будут любить их, ненавидеть, смеяться с ними, дружить, удивляться – а те не будут иметь обо всем это никакого представления.

На следующий день презентация получилась не убедительной. Филипп все время думал о словах Зо, о том, что он создает армию бесчувственных долгоживущих андроидов, и слова застревали у него в горле.

Мария подошла к нему после презентации.

– Я изучала документацию по Вашему проекту, и там все выглядит куда привлекательнее, чем Вы рассказали об этом. Вы же американец, искусство презентации должна быть у вас в крови.

– Я не американец, мэм, – сказал Филипп.

– Тогда все ясно, – она тронула его за плечо с женской многозначительностью. – Я бы проспонсировала Ваш проект.

– Очень рад, – смешался Филипп. – Спасибо.

– Не понимаю только, – продолжала она. – Вы не верите, что у вас все получится? Но у вас ведь уже получилось.