Татьяна Веденская - Апрельский кот

– Нет, не его, – кивнула я, продолжая медитацию над чайным пакетиком.

– И что? Может быть, дашь чуть больше деталей, чем простые междометия? – усмехнулась Лизавета. В простой темно-сливовой водолазке и прямых брючках, с аккуратно уложенными светлыми волосами, она выглядела очень сообразно этому месту. Наверное, люди чувствуют себя спокойнее и увереннее, стоит Лизе только зайти в комнату. Я, во всяком случае, почувствовала себя именно так.

– Зачем тебе детали, разве тебе недостаточно того, что я тут, у тебя?

– Действительно, – кивнула она. – Он сразу показался мне каким-то… чересчур, знаешь ли?

– Мне тоже, – вздохнула я. – Поверь, я до самого последнего момента не могла поверить в то, что происходило. Да что там, даже немного после – я все равно искала подвох.

– А он был? Подвох? Понимаешь, я спрашиваю тебя оттого, Фая, что ты ведь всегда и везде ищешь подвох. Не исключено, что его не было.

– Он был, – настаивала я.

– Уверена?

– Знаешь, он накормил меня завтраком.

– О, это просто возмутительно! Негодяй! – расхохоталась Лизавета. – Значит, именно это оказалось той последней каплей? И что? Ты сбежала?

– Ты видела его? Разве от таких сбегают?

– Мы обе знаем, что ты можешь сбежать от любых, разве нет? – спросила Лиза, склонив голову к плечу и глядя на меня тем всевидящим, как будто рентгеновским взглядом, который я так терпеть не могу. И которым порой смотрел на меня Малдер.

– Не нужно вот только доставать скелеты из моих шкафов. Им там тихо, мирно и спокойно.

– Ага, и уютно, и кофе подают в постель.

– Дело не в том, что я в очередной раз саботирую хорошего мужика, Лиза, хотя, видишь, я и это запомнила. Ты ведь так считаешь? Я помню, ты именно так говорила.

– Да, так, – кивнула она с вызовом. – Я ведь говорила тебе, что Юра…

– Не надо, – взмолилась я.

– Ты должна была его послушать, – покачала головой Лиза. – Не должна была бросать его, я просила тебя, разве нет?

– Но ведь он не пытался меня удержать, – сказала я, и память любезно раскрыла передо мной свои объятия. Юра, нервные, резкие движения руками, заразительный смех. Мы лежим на диком пляже недалеко от Сочи, смотрим в темное, полное звезд небо. Самая романтическая из всех сцен, что можно придумать для влюбленной пары. Мы соревнуемся, называя созвездия и заваливая друг друга фактами о небесных телах. Каждая клетка моего тела кричит, что он – именно тот самый. – У нас все равно бы ничего не получилось.

– Ты не можешь этого знать, – нахмурилась Лиза. – Если бы ты осталась с Юрой…

– Все было бы просто в десять раз сложнее, – пробормотала я, уже жалея, что приехала сюда, к Лизе. Должна была догадаться, что та не постесняется, провернет еще раз нож в моей груди. И не забудет напомнить, что я сама его туда воткнула. И я вспомнила события того года. У Лизы был тяжелый токсикоз, Сережа в очередной раз уехал в эту свою так называемую «командировку», а я металась между загородным домом Юры неподалеку от Одинцова и Лизиной квартирой. Юра хотел мирно посидеть после работы дома. А я – чтобы Лизавету перестало тошнить. Юра хотел уехать в Таиланд на две недели. И я предложила ему сделать перерыв в отношениях. Перерыв никогда не закончился.

– Может быть. А может, ты была бы счастливой.

– Нет. Не была бы, – покачала головой я. – А знаешь, Юра ведь потом звонил мне.

– Серьезно? – изумленно посмотрела на меня Лиза. – Как, когда? Ты никогда не говорила мне об этом!

– Я забыла. Честно. Это случилось всего один раз, и он был в стельку пьяный – какая проза жизни, – но я была рада. Понимаешь, это дурацкое человеческое свойство – надеяться на чудо. Оно держит тебя рядом с Сережей, оно же заставило меня вспыхнуть от волны счастья, как только я услышала в телефонной трубке этот его низкий, вечно спешащий, комкающий слова голос. Знаешь, которые почти и не разобрать.

– Что он сказал?

– Ой, он столько мне всего наговорил. Юра сказал, что я во всем виновата, и я согласилась. Сказал, что не умею делать правильный выбор, и я снова согласилась. С его слов, я никак не могу понять одной простой истины, что на самом деле я ни за что не отвечаю, кроме моей собственной жизни. Я должна отвечать только за себя, а не за сестру и ее проблемы.

– Я говорю тебе то же самое, – мягко добавила Лиза.

– Да-да, – отмахнулась я. – То же самое мне говорила ты – миллион раз, наверное. Самое смешное, что единственный из нас, кто практикует на деле этот принцип черствости, так это Игорь Апрель, мой красивый мужчина со спокойным сердцем.