Елена Виг - Белая лилия

Как всегда, он почувствовал изменение ее настроения.

– Лили, тебя что-то беспокоит? – спросил он.

Они шли по Люксембургскому саду, их любимому месту прогулок. Шелестели листья деревьев, шуршал гравий под их ногами. Лили долго молчала, собираясь с мыслями. Но, в конце концов, только он и мог разрешить эту дилемму, поэтому она честно поделилась своими сомнениями.

– Понимаешь, я люблю тебя, – сказала она, – но я не хочу выходить за тебя замуж.

Он остановился, взял ее за руки и повернул к себе, чтобы лучше видеть выражение ее лица. Она не сопротивлялась и даже рискнула посмотреть в его глаза.

– Объясни мне, почему ты не хочешь за меня замуж, – не грубо, но требовательно спросил он.

– Я не за тебя не хочу замуж. Я вообще не хочу замуж. Если бы я хотела, то ты был бы единственным, за кого я бы вышла, но я не хочу.

– Но почему?

Лили аккуратно освободилась от сдерживающих ее рук, и они молча продолжили движение по парку.

– Вот, пойми, – сказала она после некоторой паузы, – я смотрю на свою мать. Она очень красивая и умная женщина. Она играет на фортепьяно, с детства этому училась, читает и говорит на трех языках. Она из очень культурной семьи, где всем детям давали прекрасное образование. Зачем? Она вышла замуж в девятнадцать, а через год уже родилась я. Потом было еще двое детей, которые умерли, а сейчас у меня еще две младшие сестры. Ей сорок, у нее было пятеро детей, большой дом, в котором, несмотря на прислугу, ей хватает работы. И что? Для чего она училась? Ты думаешь, она сейчас играет на фортепьяно? Редко, совсем редко. Да, она обучила меня и сестер, она переписывается с родственниками на их языке. Но могла бы и на французском, они все этот язык знают. Зачем она училась? Ты можешь мне ответить?

– А она несчастна?

– Я не знаю, не думаю. Она принимает жизнь такой, как она есть, а у меня так не получается. Для нее замужество, выращивание детей – это норма.

– А ты не хочешь детей?

– Не то, чтобы совсем не хочу. Я просто не хочу становиться только женой и матерью, понимаешь?

Пьер кивнул. Он понимал, действительно понимал, что Лили – нечто большее, не только жена и мать. Он тоже это чувствовал.

– А кем ты себя видишь?

– Ах, если бы я знала! Вот я сейчас помогаю отцу, пишу письма, связанные с его торговлей. Он мне объясняет, что и как там устроено, и мне это нравится. Но я же понимаю, что я никогда не смогу занять его место.

– Почему? У него же нет наследников мужского пола.

– Потому что в нашей среде женщины этим не занимаются, – в сердцах сказала Лили. – Он, скорее, оставит руководство фирмой кому-нибудь из моих кузенов, но не мне. Об этом не может быть и речи. Да и мама никогда бы ему это не позволила. Она бы сказала, что работают только те женщины, которые должны сами зарабатывать себе на жизнь, а я не такая. Просто прошлый век какой-то!

Они опять, молча, шли под кронами деревьев. Пьер пытался понять, что значит для него это признание. Он понимал, что влюбился в необычную женщину, и мучительно пытался найти выход из этого патового положения.

– Теперь, наверно, ты бросишь меня, – грустно сказала Лили.

– Брошу? – он опять остановился, – Нет, конечно нет! Я не могу тебя бросить, даже если бы и хотел.

В его взгляде Лили опять увидела обреченность.

– Так что же нам делать? – спросила она.

– А если я скажу, что уважаю твои желания, что никогда не буду препятствовать твоим занятиям бизнесом, а детей мы заведем только тогда, когда ты сама этого захочешь?

– Так не бывает.

– Так бывает, – уверенно сказал он. – Это не очень просто, но так бывает.

Лили впервые подумала, что у этого тридцатилетнего мужчины может быть куда больше опыта в этой сфере, чем у нее.

– Я знаю, – продолжал он, – что католическая церковь не приветствует какие-либо средства предотвращения беременности, но они есть, и многие люди ими пользуются. Полной гарантии, конечно, нет, но, если ты сейчас не хочешь заводить детей, то мы можем попробовать этого избежать.

– Я ничего об этом не знаю, – краска стыда залила ее лицо. – Ты даже не представляешь, как неловко мне говорить с тобой об этом.

– Я и не думаю, что ты будешь говорить со мной. Я понимаю, что и твоя мама тебе здесь не помощник, но есть же врачи!

– Да, да, конечно.

Лили опустила голову и пошла вперед, стыдясь, что этот разговор перешел вдруг в такую физиологическую плоскость. Пьер молча шел рядом, понимая, что ей нужно собраться с мыслями. Они дошли до свободной скамейки, стоящей под большим платаном. Лили остановилась.