Елена Виг - Белая лилия

– Пьер Леви, вернее, Пьер де Леви, но вы это и так знаете.

– Да, конечно, знаю. Кто же в Париже не знает Пьера де Леви!

– Ну, вот видите, возможно, что репутация у меня и не самая лучшая, но я точно не маньяк.

– Я ничего не знаю про вашу репутацию, кроме того, что вы делаете самые красивые платья в Париже, – созналась Лили.

– Спасибо! Даже не знаю, смогу ли я соответствовать столь высокому мнению.

– Уж постарайтесь! Если вы испортите бабушкины кружева, будет страшно обидно! – засмеялась Лили.

Он тоже засмеялся.

– Если я сделаю вам платье вашей мечты, вы выйдете за меня замуж?

– Вы шутите?

– Нет, нисколько. Как ни дико это звучит, но я совершенно серьезно. Конечно, если я вам совершенно не нравлюсь, то я не буду настаивать.

– А платье все равно сделаете?

– О, да! Вы будете в нем самой прекрасной женщиной на земле! Да вы и без него будете прекрасны, – сказал он, и прозвучало это, почему-то, очень грустно. – Вы из тех женщин, которых можно одевать во что угодно, они все равно будут хороши. Таким я не нужен.

– Еще как нужны! Каждой женщине нужно красивое платье!

– Я знаю, что любому бриллианту нужна оправа, но и без оправы он не перестает быть бриллиантом. Вы хоть сами-то понимаете, насколько красивы? – спросил он почти сердито.

Лили растерялась. Этот разговор уже переставал быть легким флиртом. Она видела, что Пьер совершенно серьезен и действительно мучается, хотя не понимала, в чем она виновата.

– Я никогда над этим не задумывалась, – призналась она, – но я думаю, что это ведь не очень плохо?

– Я бы предпочел, чтобы вы не были так красивы, – сознался он, – потому что я бы все равно любил вас и, возможно, у меня было бы больше шансов на взаимность.

– У вас они и так есть, – улыбнулась она. – Кто же может устоять перед вами – таким красивым и талантливым?

– Лили, не нужно надо мной смеяться! – взмолился он, и ей показалось, что он сейчас заплачет.

– А я и не смеюсь, – сказала она без улыбки и посмотрела ему прямо в глаза. – У вас определенно есть шанс завоевать мое сердце, даже если платье мне не понравится.

Отныне они встречались почти ежедневно. Утром Пьер работал в Доме моды, рисовал, принимал посетительниц, обсуждал с ними фасоны и детали отделки, был мил и улыбчив, но часам к пяти сбегал ото всех, быстро переодевался и, пролетев пулей через гостиную, захлопывал за собой входную дверь. Все сотрудники с интересом следили за бурно развивающимся романом и знали, что теперь никакие встречи нельзя назначать на вторую половину дня. Но это совершенно не означало, что хозяин отошел от дел. Наоборот, он был как никогда продуктивен. Утром, когда закройщицы и швеи приходили на работу, они уже видели свет в его кабинете. Между собой они шептались, что, возможно, он и ночует в ателье, хотя чистые и всегда отглаженные рубашки этого не подтверждали. Хотя, кто знает, может быть, просто их запас висел в шкафу в его кабинете, куда не было доступа никому, даже его секретарше. Уборщица, мадам Рено, была единственным человеком, кто мог туда зайти чтобы убраться и протереть пыль. Она же отвечала за то, чтобы у Пьера всегда был запас свежемолотого кофе, который он себе заваривал в большой кружке. Возможно, что ей и было поручено следить за его гардеробом. Но, если это и было так, то об этом все равно никто бы не узнал, потому что мадам Рено, молчаливая работящая женщина средних лет, была из тех, кому можно без страха доверить семейные секреты – информацию она не выдала бы даже под пыткой.

Из-под карандаша Пьера выходили все новые прекрасные модели платьев, и никто больше не удивлялся, что условная женщина, на которую эти платья были надеты, на рисунках всегда неуловимо напоминала Лили Боне. Да, эта женщина была прекрасна! Ей, высокой и стройной, как никому подходили платья с длинной узкой юбкой, клиньями расходящейся книзу, укороченные жакеты с расширенными рукавами, отороченными мехом или изысканной вышивкой. Именно для Лили он создал свои платья-костюмы с юбкой и верхом из той же ткани, которые были одновременно и элегантными и практичными. На ее длинной шее так замечательно смотрелись и нити жемчуга, и бусы из цветных камней – малахита, бирюзы, лазурита! Лили была его музой, но живая женщина, которую он каждый вечер видел, была куда больше, чем муза, и возлюбленная вместе взятые.

Пьер уже разменял четвертый десяток. Он был молод, красив, все красивые женщины Парижа с удовольствием шили платья в его ателье, и, естественно, он встречался с некоторыми из них. Это не были серьезные увлечения, но женщины его любили, и он отвечал им взаимностью. Но, когда в его жизни появилась Лили, он не просто почувствовал, что встретил свою женщину, это было нечто большее. Пьеру казалось, что до их встречи он просто не жил, и, если она вдруг уйдет, то и его жизнь кончится. Банальные слова о том, что она необходима ему, как воздух, приобрели совершенно конкретный смысл. Они гуляли, сидели в кафе, разговаривали. Он держал ее за руку и, когда она уходила, еще долго ощущал тепло ее ладони.