Галина Клюс - Не Ромео и не Джульетта. Трагедия подростковой любви

Проходившая мимо женщина средних лет в тёмной толстовке, с авоськой в руках, услышав нецензурные слова из уст малолетки, только укоризненно покачала головой.

В общем после сегодняшнего разговора с Ленкой Олег лишний раз укрепился в мысли, что дело принимает весьма опасный поворот, эта дурочка Семендеева совсем съехала с катушек и не хочет больше понимать человеческих слов. Он твёрдо решил ещё раз посоветоваться со своим другом Робертом: вместе они наверняка что – нибудь придумают.

Когда Олег во второй раз предложил Оле проводить её после школы, она снова ему не отказала и даже, как ему показалось, или на самом деле, мило улыбнулась, обнажив белоснежные, как жемчужины, зубы.

В этот раз они решили сначала побродить по берегу моря, так как погода в этот день стояла чудесная, хотя и не было солнца. Но воздух был тёплый и какой-то умиротворённый, кругом, где только были деревья, кружился золотистый листопад. Листья отрывались и неслись в задумчивом хороводе неизвестно куда, и Олег, идя с Олей, мечтал о том, как хорошо бы и им куда-нибудь улететь, как вот эти беззащитные и беспризорные листья, от всех этих жизненных передряг.

Оля всю дорогу молчала и всё время сосредоточенно думала о чём-то своём.

Они нашли безлюдное место на берегу моря, бросили свои ранцы, а сами примостились на облюбованный ими серый валун. Девочка подпёрла маленькими кулачками лицо и устремила свой взор на море, откуда дул лёгкий бриз. И подумать только, цвет её глаз соперничал с цветом моря, такая ослепительная лазурь плескалась в них, что Олег даже зажмурился.

– Послушай, Ольк, можно мне тебя так называть?

Она в знак согласия кивнула головой.

– Так вот, хотел спросить, откуда у тебя вот эти странные бурые пятна на запястьях рук и выше! Вот и на ногах тоже. Это аллергия какая-то, наверное, не так ли?

«Господи, – спохватился он, – какой же я тупоголовый болван, что об этом её спросил, будто не о чем больше говорить с понравившейся мне девчонкой».

После его слов бедняжка прямо -таки заметалась, как попавшаяся охотнику косуля. Она одновременно и покраснела, и побледнела, стала поспешно натягивать подол простого без всяких вычурностей, как у других девчонок, платья. Потом она зачем-то стала рыться в своём ранце, при этом пряча от него лицо.

В конце концов, девочка призналась, что её часто бьёт неродная мать.

От ужаса у него даже зрачки расширились: бить почти взрослую девчонку. Это же чудовищно, это жестоко, это нарушение всяких прав ребёнка! Сам он с малых лет воспитывался в такой обстановке, где о ремне, или ещё о чём-то в этом роде никто и никогда не заикался. Правда, отец у него был вполне требовательным человеком и в меру суровым, но Олег не помнил такого случая, чтобы он когда-нибудь причинил ему физическую боль. Про мать и говорить нечего, она- сама доброта.

Поэтому он сильно возмутился тем, что услышал от Оли.

– Послушай, Оля, но почему ты всё это терпишь? Есть же у нас доблестная полиция, есть другие органы, куда можно обратиться. Если боишься сама сходить, хочешь, я с тобой пойду.

Она печально улыбнулась:

– Если б я обратилась в полицию, она меня убила бы потом.

– Но у тебя есть ещё отец! Неужели ему не жалко родную дочку!

На это девочка виновато ответила ему, что отец ни о чём не догадывается, в его присутствии мачеха надевает на себя маску, делается ласковая и пушистая, как кошечка.

Олег кипел от негодования, как кипит переполненный водой котелок.

– Ну почему ты такая, Оля! Почему ты такая безропотная и кроткая, как овечка. Что тебе стоило рассказать обо всём отцу? А хочешь, я пойду к твоей мачехе и дам ей, стерве, по роже, в другой раз побоится к тебе притрагиваться.

– Не всё так просто, Олежек, я давно бы отцу рассказала, да не могу по одной очень важной причине.

Она потупилась, а затем, выдержав паузу, призналась:

– Понимаешь, у отца с мачехой есть маленький ребёнок- Танечка, ей всего три годика, она такая хорошенькая и ласковая, очень любит меня.

– Ну и что? – проговорил он, не понимая, к чему она клонит.

– А то, если отец узнает всю правду, он разведётся с ней, а она заберёт Танюшку и будет над ней измываться. Сейчас хоть нас побаивается, а потом руки у неё будут полностью развязаны.

Олег был сражён наповал этой логикой. Что же получается? А ничего. Выходит, Оля всё равно, что сакральная жертва, и он ничем не может помочь своей любимой девочке.

Тем не менее им сейчас было так хорошо, так беззаботно, так уютно вдвоём, и ни ему, ни ей не хотелось расставаться. Его порадовало главным образом то, что Оле он по крайней мере не противен, это было видно и невооружённым глазом. Притом, она ему полностью доверяла, что немаловажно. Она ещё рассказала ему о своей родной матери, которая погибла четыре года назад.