Джессика Хокинс - Опустошение

спины под простыни, и он медленно начал массировать мою задницу, вновь вызывая во мне огонь

желания. Мои ноги инстинктивно задрожали.

Я была с парнями до него; я была с парнями, про которых думала, что они мужчины. Но это

было другое. Дэвид целовался, как мужчина. Он на вкус был, как мужчина. Он пах и трахался, как

мужчина. Он мог вытянуть из меня все силы, а потом, каким–то образом, еще немного. Теперь я

осознала, что я была той, кто должен был быть сильным для всех: для Дэвида, для Билла, для самой

себя. Было бы несправедливо просить его об этом. Все это было лишь на моих плечах.

– Нет, – решительно сказала я и, отстранившись, натянула простынь на плечи, прячась в ней.

Я чувствовала себя такой маленькой, глядя на него сквозь мокрые ресницы.

– Оливия. – Его голос был мягким, и я могла видеть его внутреннее противоборство. – Я

ожидал… Это не… Я не хочу потерять тебя, – закончил он, проводя рукой по волосам. Я

продолжала смотреть на него, на мгновение лишившись дара речи.

– Мы должны забыть об этой ночи, – взмолилась я наконец. – Мы едва знакомы друг с

другом.

– Ты продолжаешь повторять это, но я знаю, что ты чувствуешь совсем другое. – Он ждал,

его карие глаза искали мои. Это было правдой, но я не хотела продолжать этот спор, поэтому

решила промолчать.

После нескольких минут молчания, Дэвид спокойно посмотрел на меня и спросил:

– Это действительно то, чего ты хочешь?

Я взглянула на него, принуждая себя заговорить, убеждая себя положить конец всему раз и

навсегда. Просто одно слово. Пока Дэвид ждал моего ответа, выражение его лица менялось.

Поежившись, я потуже завернулась в простыню.

– Это действительно то, что ты хочешь? – повысил он голос.

Я понимала, что Дэвид требовал ответа.

Я кивнула, и он яростно схватил меня за руки, прикрытые простыней.

– Тогда скажи мне. Скажи, что ты хочешь этого!

Я открыла рот, но слова не давались мне. Он встряхнул меня, сквозь ткань впиваясь в мою

кожу пальцами.

– Посмотри мне в глаза и скажи, что ты сможешь все забыть, – прошипел он. – И… и, если

ты скажешь это, я обещаю, что мы разойдемся каждый своей дорогой.

Я чувствовала, как решимость покидает меня, а колени подгибаются. Глубоко внутри я

нашла в себе капельку силы. Любая женщина была бы счастлива, если бы такой мужчина, как

Дэвид, стоял напротив нее и просил остаться. Любая женщина была бы в ужасе, узнав, что я готова

отдать свою жизнь кому–то, кого я встретила лишь несколько месяцев назад.

Я расправила плечи, которые Дэвид все еще удерживал железной хваткой, и безуспешно

попыталась выдержать его взгляд.

– Я… Я.

– Я не слышу тебя, – сказал он, прижимая меня к дверному косяку.

– Ты делаешь мне больно, – захныкала я.

– Скажи это, – скомандовал он. – Скажи это, Оливия! Давай!

– Это то, что я хочу! – крикнула я ему, извиваясь в его руках. – Все кончено!

Дэвид отпустил меня, и я торопливо схватила с пола свою одежду, выбежав из спальни. В

этот раз Дэвид не пошел за мной, за что я была благодарна ему. Я не думаю, что смогла бы снова

посмотреть в его глаза, не вспоминая, что я только что в них увидела. Я выскочила в фойе и, ударив

по кнопке “Вниз”, сбросила простыню и стала торопливо одеваться, пока не прибыл лифт.

Оказавшись внутри, я закусила губу, едва сдерживая слезы. Я отчаянно пыталась выбросить

из головы выражение лица Дэвида. Двери распахнулись перед царственным, устрашающе тихим

лобби, в котором эхом отражался стук каблуков, когда я помчалась к выходу. Я чувствовала на себе

взгляды, но сосредоточила все свое внимание на вращающейся двери впереди меня, как будто

благодаря этому я могла добраться до нее быстрее. Как только выскочила на улицу, я была

вынуждена защитить глаза от безжалостного солнца. Спотыкаясь, я побрела вниз по улице, но через

некоторое время остановилась и прислонилась к прохладной, шершавой кирпичной стене, чтобы

отдышаться. Не отдавая себе отчета, я соскользнула по стене на землю и, положив голову на руки,

зарыдала.