Гарри Боро - Гармония (3 в 1)

– Очень хорошо. Тогда у меня первый вопрос. Что произошло между вами и клиентом в этот вечер?

– Кроме полового акта, ничего! – почти выкрикнул Ландышев.

– Не нервничайте. Вы были знакомы с клиентом до этого вечера?

– Нет. Я его никогда и нигде не встречал.

– А девушку?

– Какую девушку?

– Которая находилась в этой же квартире в то время, как вы совершали половой акт с клиентом.

– Никакой девушки там не было!

– Вы в этом уверены?

– Господи! Как я могу быть не уверенным, если никакой девушки там не было!

Николаев отвернулся к окну.

– Плохо, – произнес он после паузы. – Плохо, что вы не хотите сотрудничать с нами в этом деле. Нам придется задержать вас как главного подозреваемого и, уж извините, остановиться в поисках убийцы исключительно на вашей особе.

– Гражданин следователь, – заметно сбавил тон Ландышев. – Объясните, что вы хотите от меня услышать. Я всего лишь отвечаю на ваши вопросы. Никаких трупов, никакой девушки я там не видел!

– Чтобы убедить в этом суд, вам придется проявить недюжинный талант актера. Хотя я сильно сомневаюсь, что и это переломит решение суда в вашу пользу. Поэтому предлагаю вам, если вы действительно ни в чем не виноваты, рассказать мне подробно – очень подробно – обо всем, что произошло в этот вечер в квартире клиента. Понимаете? Как он себя вел, что говорил, отлучался ли куда-нибудь, какие-то характерные особенности или странности…

Ландышев, щелкая костяшками пальцев, поднял глаза к потолку.

– Я просто не знаю, с чего начать… Вел он себя, конечно, странно. Даже очень странно. Как будто выпил или у него был жар, – все-таки начал Ландышев, и Николаев придвинул к себе листок бумаги. – И я сразу понял, что он не гомосексуалист. Это было понятно еще до полового акта.

Двумя часами позже перечитав написанное, Николаев понял, что Ландышев к гибели этой парочки абсолютно непричастен. С его слов выходило, что дверь ему открыл хозяин квартиры. Он был один. Не ответив на приветствие, он махнул рукой в сторону комнаты, где его потом и обнаружили мертвым.

– Не надо в душ! – упредил он вопрос Ландышева о ванной комнате. – Это не займет много времени, и это не для меня! Да, не надо никаких прелюдий. Лапочка хочет разнообразия, и только…

Ландышев подумал, что Лапочкой он называет себя, но в процессе, так сказать, самого действа понял, что клиент обращается к кому-то другому. Правда, почему-то вслух. Ландышева для него как бы не существовало. С чем-либо подобным Ландышеву до сих пор сталкиваться не приходилось, хотя, как, наверно, гражданин следователь понимает, люди с такой ориентацией необычны сами по себе и к кое-каким выкрутасам клиентов он уже привык. Здесь сеанс походил на какой-то садомазохистский акт наказания. Хотя у Ландышева сложилось впечатление, что клиент ничего не чувствовал.

– Смотри, Лапочка, – повторял он в каком-то исступлении. – Смотри. Я готов ко всему, что тебе хочется. И все будет! Нельзя разрушать! Мы одни! И только мы можем сделать так, чтобы этот мир повернулся к нам своей безразличной мордой! А когда он к нам повернется, мы влепим ему пощечину и пошлем куда подальше, Лапочка! И никто никогда не сможет нам помешать! Только люби меня так же, как я тебя, и все будет хорошо!.. Море, безмолвный закат, камин, собака – наша собака, Лапочка! Мы назовем ее Бобби Старший!..

В этом месте Николаев переспросил:

– Как, вы сказали, зовут собаку?

– Бобби Старший, – повторил Ландышев. – Я это очень хорошо запомнил, потому что никак не мог абстрагироваться от его слов. Мне это жутко мешало, и я долго не мог закончить. Ну а попросить его помолчать я, естественно, не мог…

Сколько конкретно продолжалось столь жутковатое действо, Ландышев не запомнил. Может, с полчаса или чуть меньше. Когда он закончил, клиент этого даже не заметил, продолжая разговаривать сам с собой. Ландышев встал, оделся и, тронув партнера за плечо, попросил рассчитаться. Хозяин оборвал себя на полуслове и, сунув руку под подушку, протянул ему, не глядя, деньги. Денег оказалось больше оговоренной суммы, и Ландышев, как честный человек, положил лишнее на диван. Николаев мысленно отметил про себя, что про «лишние деньги» в отчете с места преступления ничего не сказано. Возможно, что их прибрала к рукам хозяйка. Если, конечно, Ландышев не врет про сдачу.

Вот, собственно, и все. После расчета Ландышев сразу ушел. Его никто не провожал. Клиент остался лежать в той же позе, в которой он его оставил. Он молчал, но на мертвого никак не походил. Захлопывал ли он за собой дверь, Ландышев не помнил. Наверно, захлопнул – не оставлять же ее открытой на площадку. Девушки – ни до его прихода, ни во время пребывания в квартире, ни после ухода – он не видел и не слышал. Честное слово. Какой ему резон скрывать этот факт? Для него это просто работа, за которую он получает деньги. Кого при этом пользовать – женщину, мужчину или обоих, – для него значения не имеет. Проблемы ему тоже не нужны – своих выше крыши.