Владимир Стрельцов - Низвергая сильных и вознося смиренных. Kyrie Eleison

– Так или иначе, но нам нужно возвращаться к монастырю. Раньше восхода солнца мы всё равно ничего не сможем сделать, – ответил Эверард, обдумывая свой план.

Это был дельный совет. Два графа, старый и молодой, бургундец и баварец, оба убитые горем, с сорванными от бесконечных окриков голосами, через полчаса предстали перед абсолютно флегматичными очами короля.

– Защиты и справедливости! – прохрипел, едва переступив порог, Эверард, и Вальперт не успел его остановить.

– Что случилось, благородный мессер Эверард? Кто нанёс вам обиду в ночном лесу?

У Эверарда, в силу настигшего его гнева, не нашлось даже что ответить.

– Моей дочери нигде нет. Граф Эверард придерживается мысли, что её увезли в обозе графа Сансона, – ответил за своего будущего зятя Вальперт.

– Вероятно, таково было её желание. Никто не может неволить дочь благородного мессера Вальперта.

Вальперт обернулся к Эверарду с упрёком во взоре. Словам короля он верил безотчётно.

– Другого объяснения быть не может. Никто не покидал монастырь, кроме Сансона и его свиты, – вновь вернул себе самообладание Эверард. – Мы обыскали все окрестности и не увидели ни саму Розу, ни остатков одежды её, ни следа от обуви. По своему желанию покинуть монастырь она не могла, поскольку не простилась с отцом и не предупредила свою госпожу. Напомню, что ещё вчера, отвечая на ваш вопрос, мой кир, она сказала, что не хочет уезжать отсюда.

– Да, в ваших словах, безусловно, есть логика, мессер Эверард. Если вы окажетесь правы, похититель дочери мессера Вальперта будет предан моему суду, как человек совершивший насилие в отношении благородного лица. Если вы правы, то граф Сансон так или иначе должен знать о судьбе Розы, даже если она последовала не за ним самим, а за кем-то из его людей.

– Она в замке Суза! – крикнул Эверард.

– Не горячитесь, мессер Эверард. Вы, вероятно, намереваетесь пуститься в Сузу прямо сейчас? Это, по крайней мере, небезопасно, в таком тумане, в такой темноте вы свернёте себе шею. Завтра утром мы покинем сей гостеприимный монастырь и очень скоро будем в Сузе. Но как быть с вами, мессер Вальперт? Вы дали клятву находиться при моей сестре, графине Ирменгарде, и у меня нет желания освобождать вас от вашей клятвы. Отнюдь, я намереваюсь дать вам в помощь полдюжины своих слуг, которые также будут охранять мою милую сестру.

– Я прошу доверить судьбу моей дочери присутствующему здесь благородному мессеру Эверарду, – ответил Вальперт. Гуго усмехнулся.

– Однако, мессер Эверард, вы принимаете столь близкое участие в судьбе этой несчастной девушки?

– Она моя невеста, государь, – ответил, потупив взор, Эверард, робко надеясь, что если его опасения правдивы, то его теперешнее поспешное признание остановит короля.

– Ах, вот как! Это меняет дело, – ответил Гуго. – Надеюсь, что завтра вы увидите свою возлюбленную в добром здравии, и горе тому, кто заставил её покинуть монастырь против её воли! Его судьба будет в ваших руках.

– Благодарю вас, ваше высочество, – поклонился королю Эверард.

– Однако, если ваши слова окажутся клеветой, уже ваша судьба будет в моём распоряжении, ибо, как я понял из ваших первых сказанных в горячности слов, вы обвиняете в насилии моего верного слугу графа Сансона.

– Я в вашей власти, мой кир.

Гуго дал понять, что разговор окончен, и вернулся за стол к Ирменгарде. Графиня была крайне опечалена предстоящим отъездом брата и его решением оставить её в опостылевших стенах монастыря.

– Ну подумайте, сестра, при мне совсем небольшой отряд, и я молюсь Господу и Святому Христофору, чтобы мне помогли пройти без ущерба по этим землям. Ваше освобождение послужит Беренгарию поводом атаковать мой отряд, и тогда не только вы, но и я сам могу оказаться в его власти. Терпение, моя любезная сестра, терпение – великая вещь!

– Зачем же вы оказались здесь?

– Мне нужно было увидеть вашу готовность противостоять вашему пасынку, и я это увидел. А также мне нужно было увидеть ваши глаза, Ирменгарда, ваше ангельское лицо, ваши плечи, ваши волосы. Мне важно было узнать, глубока ли ваша память и хранит ли она воспоминания обо мне, – ответил Гуго, бросая на неё выразительный взгляд.

Ирменгарда растаяла в один миг.

– Ах, Гуго!

А затем, взяв его руку, добавила с прежней кокетливой улыбкой, ранее всегда отличавшей её:

– Я слышала о кончине вашей жены, брат.

– Мир праху её!

– Ах, сколько раз я вспоминала о тебе и молила прощения у тебя за этого Рудольфа. Как бы я хотела, чтобы именно ты был на его месте! – в этот момент Ирменгарда даже сама верила в то, что говорила.