Кира Мюррей - Сорок второе августа

– Спасибо, милый, он потрясающим, – он вновь поцеловала его в губы, а после весело защебетала, утаскивая вглубь квартиры.

Закрыла квартиру на замок и утащила его на кухню, посадив на стул, на котором он сидел в прошлый раз.

Она поставила цветы в вазу, в которой прошлый раз стояли розы. А после неожиданно рассмеялась.

– Похоже, это судьба, встречать тебя в переднике!

Вениамин оглядел девушку и тоже рассмеялся. Она была в футболке, спортивных штанах и в фартуке. И в его глазах она все равно была прекрасна.

Мужчина тоже рассмеялся. Только его больше рассмешила не сама ситуация, а в нем просто было так много счастья, что, казалось, не смеяться он не мог.

– Я приготовила пасту и купила вино. И все должно быть идеально. Так что накрой на стол, а я пойду и оденусь.

Варвара напоминала ураган, секунду назад отдавала поручения, стоя в забавном розовом фартуке в цветочек, а уже сейчас скрылась где-то в комнате. Там что-то падало, что-то смещалось.

Вениамин не торопясь накрывал на стол. А Варвара кричала ему с комнаты, развлекая его разговорами. От этого мужчина улыбался, аккуратно накладывая пасту в тарелки, открывая вино и разливая его по бокалам.

– Я не была уверена, когда ты придешь! – кричала, чтобы он услышал, рассказывала девушка.

Она зашла на кухню. В ней было что-то такое, не красота, нет, от чего ты не мог оторваться от неё взгляд. Как будто, когда она заходила она заполняла собой почти все пространство.

Будь одет так кто-то ругой, это было бы смешно. Но Варваре удивительно шел её слегка хаотичный стиль. Будто она пыталась одеть сразу все то, что ей нравилось в своём гардеробе.

– Как я выгляжу? – с её лица не сходила улыбка, а в голосе была веселость.

Она покрутилась, чтобы мужчина оценил и от этого подол платья приподняла, показывая стайные, загорелые бедра. Красная ткань платья и золота цепочки на шеи и браслета удивительным образом гармонировали.

– Ты прекрасна, – ответил мужчина.

Его лицо искажала улыбка нежности, которую он не смог стереть, даже если бы захотел.

– Сегодняшний вечер должен быть идеальным, – уверенно заявила девушка, – у нас должны быть свечи!

Вениамин присел на свой стул, наблюдая за тем, какдевушка мельтешит по кухне, открывая то один ящик, то второй.

В четвертом она нашла одну маленькую, красную свечу. В следующей она нашла длинную и белую, но все равно оставалась недовольной. С ещё одного ящика она достала тонкую, желтую церковную свечу.

Она подожгла спичками одну, накапала воском в блюдце и поставила. Её лицо было забавно сосредоточенным, брови слегка нахмурены. И в этот момент она казалась удивительно юной. С её рассказов Вениамин знал, что ей двадцать шесть, но глядя на черты лица освещённые огнем свечи, он понимал, что она более юна.

И дело не в морщинах и прочем состоянии кожи. Её глаза, все её лицо, как будто светилось юной наивностью.

С годами лицо искажает знание этого мира.

Вениамин сам был подвластен этому. Как будто он двадцатилетний и он тридцатилетний жили совершенно в разных мирах. Когда ему исполнилось тридцать шесть он с отчаянием осознал, то не понимает этот мир.

Когда тебе двадцать, кажется, что все просто. Все будет так, как должно быть.

А должно быть обязательно хорошо для тебя.

А после ты понимаешь, что весь мир это муравейник, где никому ни до кого нет дела. Всем плевать, что с тобой будет. Двигаешься по возрастающей спирали к смерти.

И по ходу этого движения тебя регулярно используют. Все пытаются найти для себя выгоду. И ты нужен людям только пока можешь им что-то предложить.

И лишь любовь в этом мире исключение.

Для Вениамина только она имеет смысл. Только ради неё он готов терпеть весь ужас мира.

Варвара выключила свет и села напротив него, расставив свечи по столу. Взгляд зацепился за тонкую церковную свечу. В её свете кожа девушки отливала золотом.

– Сколько тебе на самом деле лет?

Мужчина видел, как на мгновение девушка замерла, резко вдохнув воздух, а после подняла на него виноватый взгляд.

– Двадцать два. Прости, что солгала. Но, когда я тебя увидела, я сразу поняла, что хочу быть с тобой. И я не знаю почему, но я была уверена, что ты не будешь со мной, зная, что мне только двадцать два.

Глядя на её лицо, мужчина вздохнул, понимая, что не может на неё сердиться. Эта девушка могла бессовестно пользоваться тем, что он готов простить ей все, лишь посмотрев в черноту глаз и на расстроено опущенные уголки губ.