Галина Башкова - Моя исповедь

Недалеко от дома был небольшой пруд, где мы обычно летом ловили головастиков, а зимой катались на коньках. Я добежала до этого пруда и, присев на берегу, стала смывать кровь с лица. А в голове была только одна мысль: «Я ему этого никогда не прощу. Я ему этого никогда не прощу».

Я сидела на берегу и плакала навзрыд. Мне было больно? Да. Но больше всего болело мое самолюбие. Я уже немного успокоилась, когда на дороге я увидела своего парня Олега – мое душевное спасение. Он не поверил своим глазам, когда увидел меня с опухшими глазами и с опухшим носом.

Выглядела я, конечно, неважно, но я не думала об этом, мне было плохо и мне нужна была защита. Я хотела, чтобы меня кто-то пожалел и успокоил, я прижалась к Олегу, и слезы полились с новой силой. Так, обняв меня за плечи, он повел меня домой. По дороге я рассказала ему все, что произошло между мной и отцом. Олег слушал меня и молчал. Мы вошли в дом.

Заикаясь и трясясь, я прилегла на кровать, Олег присел рядом и продолжал меня успокаивать. В это время в комнату вошел отец. Вошел он медленно, поглядывая на меня. Присев на край кровати, отец стал гладить меня по ноге. Я с презрением поджала ноги. Я не хотела, чтобы он до меня дотрагивался, мне было противно его видеть.

– Доча, прости меня. Я не хотел, – сказал он тихим и спокойным голосом. Отец уже успокоился и явно жалел о содеянном.

– Не трогай меня. Я не хочу тебя видеть.

– Прости, Галчонок! – он продолжал меня гладить по ноге.

Злоба и обида во мне так и кипели, и бесполезно было тогда просить у меня прощения.

– Я тебя никогда не прощу, – вот и все, что я могла ему тогда ответить.

Отец, с поникшей головой и с блестящими глазами от слёз, вышел из комнаты. Увидев его в таком состоянии, у меня что-то кольнуло в груди, но я тогда не поняла, что это.

– Галя, ты должна простить отца, – говорил мне Олег.

Но я еще не готова была к прощению, абсолютно не готова:

– Нет. Никогда. И не проси.

Олег понял, что со мной сейчас бесполезно об этом говорить и не стал настаивать.

Что было потом я уже не помню. Наверное, успокоившись, я уснула, а Олег ушел.

* * *

Мне хотелось бы остановиться на одном этом случае, который произошел между мной и отцом, но тогда не будет показана полная картина моих взаимоотношений как с отцом, так и с матерью. А это очень важно, потому что все события в моей жизни так или иначе происходят именно из-за этих отношений.

Итак, мой отец – не примерный семьянин.

В этот день он в очередной раз пришел домой пьяный. Уже стемнело и вся семья была в сборе. В нашей семье проблема была в том, что наша мама не могла молча смотреть на пьяного отца, всегда начинала скандалить.

– Явился – не запылился, скотина пьяная, – так мама всегда встречала отца, когда он был пьян.

– Мать, не бурди, – отец любил применять именно это слово в разговоре с мамой, когда она начинала ругаться.

Слово за слово и снова разгорелся скандал. То ли отец поднял руку на мать, то ли мама подняла руку на отца, а он только стал защищаться, но они снова стали драться. Мы тут же бросились заступаться за маму. Зажав отца в углу коридора, все пытались его утихомирить. А я старалась дотянуться до него шваброй и ударить, чтобы успокоить окончательно.

– Галку, Галку держите. Заприте ее в комнате, – кричала мама. Она знала какая я в гневе.

Но я все же успела до него дотянутся и ударить шваброй, попала я ему прямо по носу. У отца выступила кровь.

Дело в том, что я просто зверела, когда видела, что он обижает маму, да еще и руки распускает. Мы ведь тогда не разбирались, кто виноват: мама или папа. Но раз отец пьяный, значит, виноват именно он.

Этот случай был перед первым, который я описала, так что это не было моей местью отцу. Нет, не было.

Уже стемнело. Мы разошлись по комнатам и легли спать, а родители продолжали выяснять отношения. Они долго ругались, а мы прислушивались и не могли уснуть от этого шума. Через какое-то время я услышала слова, которые говорила мама:

– Уходи. Я не хочу тебя больше видеть. Убирайся из дома и живи где хочешь!

Я напряглась и ждала, что будет дальше. Если отец снова полезет драться, то нужно бежать и защищать маму. Но вместо этого я услышала, как заскрипела наша дверь, и в комнату вошел отец. Он стоял в проеме двери и смотрел на нас. Затем он подошел ближе, присел возле дивана, где мы спали и шепотом стал с нами прощаться.

В комнате было темно, но я лежала на краю дивана и увидела его глаза – он плакал. Плакал, просил прощения и прощался.