Роза Грей - Портрет нимфоманки. 5 дней разврата

Глянув на нее, я не смогла сдержать ухмылку: сидящая на корточках, она была похожа на подъездного "пацанчика с района". Я улыбнулась, поймав ее взгляд.

– Ножки то не болят еще, так сидеть? Ты прямо, как гопник в подъезде, только еще одну сигарету за ухо не хватает и пивасик, чтоб перед тобой стоял.

– И чтоб лужа слюней была под ногами… – захохотала Лена.

Мы звонко засмеялись. Лариса с ухмылкой глянула на нас.

– Да идите вы в жопу! Заняли всю лавку, еще издеваются, блин. Не переживайте, ножки у меня сильные, не болят еще!

– Ну это хорошо, что ножки не болят, а как твоя сладкая попка поживает? – с издевкой в голосе, спросила я.

Лена с Викой еще сильнее засмеялись, видимо, вспомнив звонкий удар линейкой.

– Да пошла ты на хуй, дура! – Лариса возмущенно улыбнулась и бросила в меня зажигалкой, – ты хоть иногда то думай, что делаешь! Знаешь, как больно линейкой? Тебе бы так по жопе дать!

– На хуй сама иди, сучка! – я тоже засмеялась, и поднимая с пола зажигалку, показала ей язык.

Вика с Леной снова звонко засмеялись, затем, уступая Ларисе место, встали и как два сапога вышли из туалета.

“Капец, они ходят друг за другом точно так же, как мы с Лариской…”– вдруг пронеслось в моей голове.

– На, забери… – я протянула Ларисе зажигалку, – снова потом будешь искать, растяпа, – я улыбнулась, и толкнув ее плечом, внимательно посмотрела на нее, – слушай, почему тебя опять перестали лечить? Давай еще одну жалобу напишем.

– Алис, ну его нафиг, а? – Лариса сильно нахмурилась, – снова пизды получим, оно нам надо? Нас тупо изобьют, а жалоба так и не дойдет…

– Нет, но твои приступы повторяются все чаще и чаще… тебя тупо колят какой–то дрянью, чтобы ты спала и молчала! – я тоже слегка нахмурилась и всерьез посмотрела на нее.

– Ну такая у нас участь… – задумчиво произнесла она и пожала плечами.

– Нет, так не пойдет! Все равно я выйду отсюда… – я пронзительно смотрела куда-то сквозь пространство и нервно курила, – мне надо попасть в город. У меня есть личные счеты. Заодно и лекарство тебе достану. Кроме того, я знаю его название. Тетя Таня сказала. Говорят его заказывали, но оно очень редкое…

– Ты с ума сошла? Бежать решила? Хочешь вернуться в строгое отделение? – в изумлении, глаза Ларисы широко раскрылись.

– Не боись! У меня есть план! – спокойно ответила я.

– Да ну, какой к черту план, ебанулась совсем, Алис? Это безумие! – резко понизив голос, воскликнула Лариса.

– Терпение и все будет! – улыбнулась я и снова толкнула ее плечом.

Лариса глубоко вздохнула и тревожно посмотрела на меня. Ее умение спорить было далеко за пределами успеха и ей, как обычно, пришлось тупо смириться с моей упертостью.

– Алис, я хотела попросить… – начала она, но вдруг резко замолчала, ее тело неестественно затряслось, она туманно посмотрела на меня и в панике поднялась на ноги.

Ее губы резко побелели, с их уголков стала просачиваться какая-то странная жидкость. Содрогаясь в сильных конвульсиях, она резко кашлянула, непроизвольно выплюнув желтовато–белую пенку на подбородок. Она еще раз посмотрела на меня. Ее взгляд был таким молящим и жалобным, что я едва не выронила сигарету.

Я растерянно смотрела на нее в ответ и глотала ком в горле. Судорожно постанывая, Лариса плавно закрыла глаза и обессиленно рухнула на пол. Ее лицо стало каким-то бесцветным, глаза словно потеряли свою насыщенность… они стали невероятно светлыми и мутными, как у покойника.

Такой приступ у Ларисы случается почти каждую неделю, поэтому я достаточно быстро пришла в себя, и выбежав из туалета, позвала санитара. Он отнес мою девочку в процедурку, где ей оказали необходимую помощь. Я снова вернулась в туалет и закурила. Я не могла к этому привыкнуть. Это было непередаваемо страшно.

Весь день я ждала, когда Лариса проснется. Видимо, в этот раз ей вкололи что–то особенно сильное. Ближе к вечеру я начала терять терпение. Мое нервное состояние было далеко за гранью спокойствия. Я поднялась на кровати и тревожно посмотрела на живот Ларисы:

“Вроде дышит…” – отметила я и чуть успокоилась.

Доставая из тумбочки сигареты, я не переставала смотреть в сторону спящей подруги. Я знала, что Лариса в любой момент может перестать дышать. Это случалось систематически и я очень переживала за нее.

Присев на лавку в туалете, я беспокойно закурила. Глотая дым, я как обычно, глубоко задумалась о своей жизни. Мне всегда нравилось курить и размышлять, вспоминать какие-то приятные моменты молодости. Это дарует мне успокоение и сосредоточенность. Я называю этот процесс “Глотая дым”… Для меня это очень важно. Это мой отдых, потаенный уголок моей души…