Терри Блик: Проживи мою жизнь

У подножия вздымающихся скал в небольшой бухте стояла длинная, гладкая, словно танцующая женщина, яхта, а море ослепляло, словно расколотая каменная соль.

Провожая Диану с верхней палубы вниз, Григор с удовольствием рассказывал:

– У нас три палубы, десять люксовых кают, здесь с комфортом могут разместиться двадцать человек, есть спа-салон, тренажёрный зал, библиотека, танцплощадка, ледяные фонтаны… Всё, что Вам захочется для незабываемого отдыха.

От белых, кремовых, золотистых оттенков убранства, которые перетекали друг в друга, исходило свечение. Диана чувствовала его нежное спокойствие, но видимая безлюдность тревожила. Осторожно спросила:

– Григор, я не вижу других гостей?

Парень успокаивающе улыбнулся:

– Просто Ваш рейс первый. Через час-полтора все потихоньку начнут прибывать, разместятся, и, уверяю Вас, скучно точно не будет. Дресс-кода у нас нет, можно хоть в купальнике ходить, лишь бы Вам было удобно. А теперь позвольте мне ознакомить Вас с меню на сегодняшний ужин. Итак, телятина с тёплыми лисичками, фламбе из фуа-гра со свежими ягодами, шпигованные баклажаны по-гасконски, гусь фаршированный, лакированный мёдом, на десерт инжирное мороженое, сливочный пломбир со вкусом коврижки, капучино, какао с виски, груши с мятой, малиновый торт с шоколадной начинкой…

Диана рассмеялась: Григор с удивительно серьёзным видом перечислял названия блюд, которые так захотелось попробовать немедленно, что ждать до ужина уже казалось невыполнимой задачей:

– Достаточно! Если я сейчас погибну во цвете лет от элементарного голодного удушья, Вам придётся кормить кого-нибудь другого, а я не хочу пропустить такое пиршество!

Юноша, довольный, что развеселил гостью, поклонился и прошествовал по дорожке мимо других кают в противоположный конец палубы. Орлова снова улыбнулась, поймав себя на мысли, что всё-таки это так замечательно – на несколько дней отлучиться даже от любимого дела. Тряхнула головой, вспоминая о Майе: «Ей бы всё здесь понравилось, это точно. Эта сдержанная изысканность, ненавязчивое внимание, простота и в то же время лёгкое дыхание роскоши. Как раз на её вкус. Господи, Май, я так хочу разделить всё это великолепие с тобой!».

Горячие слёзы внезапно брызнули из глаз. Это становилось привычным. Прошло чуть больше месяца, так мало и так невыносимо много. Верлен из Парижа не возвращалась. «Май… когда-нибудь ты меня отпустишь…»

Когда мощные моторы в глубине «Софии» затрепетали, яхта двинулась в море, Верлен поднялась с огромной полукруглой белой кровати и начала привычно одеваться. Даже вечером, на закате, на Санторини тепло, высокие борта прикроют от ветра, поэтому можно обойтись бикини и лёгкой накидкой. В принципе, она могла выйти на палубу даже обнажённой, и вышколенная команда даже глазом не поведёт, но подобные вольности претили ей.

В дверь осторожно постучали. Майя отомкнула: на пороге с торжественным видом стоял Костас:

– Госпожа Верлен, имею честь предложить Вам отужинать на носовой палубе. Всё готово.

Девушка безразлично кивнула:

– Хорошо. Тогда идём.

Поднялась на палубу: стюарды возле стола наносили последние штрихи, поэтому Майя подошла на самый край рассекающего волны узкого носа, сощурилась, принимая в себя брызжущий солью ветер, не замечая, что Костас сделал жест рукой и все, кто был на палубе, стремительно исчезли. Внезапно из скрытых динамиков донеслись первые звуки Кумпарситы, и показалось, что яхта, попавшая в упругий страстный ритм, затанцевала под ногами. Верлен вздрогнула: «Что за чёрт! Господи, выключите это немедленно!», обернулась и застыла. Возле лестницы появилась Диана, в синей легчайшей накидке, золотистая лента прихватывала гриву тёмных волос, а тонкая рука отчаянно сжала белый поручень.

Показалось, что глотнула пригоршню италийского перца: воздух в горле смялся, по коже побежал жидкий огонь. Майя, озарённая вспышкой понимания (père, ты волшебник, спасибо, спасибо!!!), охотящейся пантерой сделала несколько широких шагов, вжала остолбеневшую Диану в самую глубину рассыпавшегося в пурпурную пыль сердца, не обращая внимания на боль в левой руке, обрушилась собственническим, яростным поцелуем на приоткрывшиеся для вопроса губы, запустила руки в волосы, зарылась в шею, скользнула по хрупким ключицам к высокой груди, снова крепко притянула к себе, целуя, упиваясь, задыхаясь… Почувствовав, что пальцы Дианы оттягивают её за размётанные кудри назад, оторвалась, всмотрелась.