Терри Блик: Проживи мою жизнь

С наилучшими пожеланиями, Ваш Роланд Гар .

Орлова потёрла глаза, ещё раз бросила взгляд на письмо, задумалась: «А что я теряю? Это полезно, это работа, и должно помочь выползти из этой ямы»… Через несколько часов, всё ещё раздумывая над необычным предложением, похожим на розыгрыш, перезвонила Роланду. Тот радостно подтвердил, что всё так и есть, и он непременно, непременно ждёт, чтобы она приняла приглашение. Орлова поблагодарила, сказала, что «да, конечно, с удовольствием». Ближе к вечеру на электронную почту пришло следующее письмо с электронными билетами на перелёт бизнес-классом сначала до Афин, потом до Санторини и инструкциями, кто встречает, где встречает, куда звонить, если случится что-то непредвиденное.

Спустя неделю, ранним утром, когда Майя собиралась снова уйти в парк, в кухню вошёл отец. Строго посмотрел на дочь, всё больше замыкавшуюся в себе, и увидел в ней себя: потемневший металл лица, вызывающе невозмутимый взгляд, колко изогнутые скулы. Зажал внутри плеснувшуюся тревожную заботу и безапелляционным тоном заявил:

– Сегодня в 14:00 у тебя самолёт.

Майя даже не вздрогнула:

– Далеко?

Отец пожал плечами:

– Ты летишь на нашу яхту на Санторини. Я требую, чтобы ты провела там две недели. После этого ты возвращаешься в Петербург и приступаешь к работе. Хватит бездельничать, ходить тут немощной тенью. И кстати, это условия возвращения к тебе Шамблена. Полагаю, возражения неуместны, иди, собирайся.

Девушка вперилась кленовым взглядом в отца и несколько мгновений пыталась прочитать, что он задумал. Едва уловила отсвет улыбки, но истолковать её не смогла. Подумала: «А что я теряю? Хотела же в отпуск? Вот, получила. Бойтесь своих желаний… Ладно. Море так море, а потом… Стоп. Ты ничего не думаешь о Петербурге. Ничего».

Спокойно согласилась:

– Хорошо.

Пока ехала в аэропорт, смотрела, как августовский ветер, вольготно расположившись на парижских бульварах, перелистывает страницы для дождя, размеренно читающего городской роман, как сбрасывает на плечи прохожим усмешки и проклятия от сбивающегося ритма, залетающего под разноцветные зонты, заставляющего дрожать от капельного смеха окна и витрины… и запрещала, запрещала, запрещала себе думать и вспоминать.

Белоснежный город качнулся под крыльями, горячий густой морской воздух влился в лёгкие бокалом старинного вина, опьянил, обнял, ласково погладил кудри. У трапа почтительно встречал бессменный смотритель яхты – Костас Македониди, седовласый сухопарый старик, умеющий не видеть того, что не нужно видеть, и знающий то, что необходимо знать, чтобы гости были довольны:

– Добро пожаловать, госпожа Верлен. Прошу Вас!

Пока спускались по крутым серпантинам к подножию кальдеры, в бухту Аммуди, где море дышало, свободно и уютно свернувшись, Майя оглядывала вздымающиеся скалы, сахарные стены и куполообразные синие крыши домов, которые перетекали друг в друга, смыкались узкие улочки, лестницы и тупики, арки, крошечные и уникальные…

По незаживающему сердцу резануло: «Я хотела бы разделить это с тобой, чтобы твоя тёплая рука, как тогда, вольготно и властно лежала на моей груди. Чтобы восход вспыхнул и превратил твои глаза в царственные капли пурпурного индиго, и не было бы в них ни следа той обиды, которую ты сама себе и придумала. Если бы ты знала, что я не могу больше выдерживать этот сжимающий горло узкий воротник собачьей тоски по тебе… Ох, Диана…».

Ступила на посвистывающий от ветра трап, поднялась, привычно прошла в свою каюту на корме. Костас сослался на какие-то приготовления к выходу в море и попросил побыть в каюте около часа. Хоть подобная просьба и не была обычной, она не почувствовала ни капли удивления. Майя совершенно не стремилась путаться под ногами команды и спокойно кивнула:

– Я приму душ и прилягу ненадолго.

Костас церемонно поклонился:

– Мы пригласим Вас на ужин.

Верлен прикрыла за собой плотную дверь, постояла, держась за стену: сердце, последние месяцы живущее собственной, отдельной жизнью, забухало неровно и гулко, словно кто-то отчаянно звонил в пожарный колокол. Пытаясь не обращать внимания на его причуды, разделась и шагнула в душевую кабину.

Аэропорт Санторини, осторожный спуск по внушительному серпантину среди чёрных, красных, серо-жёлтых скал, невозможно красивые, словно висящие в воздухе крошечные домики, ослепительные и словно ненастоящие, весёлый, приветливый, внимательный Григор, который встречал Диану у трапа, удивительно вкусное вино «vin santo», о котором сопровождающий с гордостью говорит: «Три с половиной тысячи лет виноградным лозам, у них уникальный вкус, потому что здесь экстремальные условия: почти не бывает дождей и наш виноград растёт на вулкане!». От лёгкой дороги, захватывающей дух красоты и вина накатила сладостная лень.