Рената Окиньская - Дочь домашнего тирана

Два года я старательно убеждаю себя в том, что я за ним, как за каменной стеной, просто потому, что это же правильно, когда женщина так думает. Вот я и стараюсь. Но каким бы аутотренингом я ни занималась, эта мысль, не подкрепленная никакими доказательствами, жалко полощется, как тряпочка на ветру.

И однажды слишком сильный порыв срывает ее и уносит в неизвестном направлении.

Эндрю не хочет ничего, у него и так все есть – кормежка, секс, развлечения. Родители всю жизнь прикрывают его попу от неприятностей, а с некоторых пор к ним присоединяюсь еще и я. Что и говорить – он надежно защищен от жизненных невзгод!

Мои надежды на то, что когда-нибудь он повзрослеет и захочет стать ответственным, его раздражают до злобной икоты.

Потом, когда все закончится, я еще долго буду испытывать непреодолимое желание отвести саму себя к психологу и поинтересоваться: какого хрена? Что это было? Как я вообще могла общаться с этим недоделком?

И, самое главное: почему, ради всего святого, два года я так искренне и самозабвенно верила, что именно это и есть настоящая любовь?!

***

Иван звонит мне на следующий день и предлагает встретиться. Я приятно удивлена. Конечно, приятно, ведь я уже настроила себя на то, что он решил не заводиться в мою сторону.

Он мне очень понравился, это правда, но в этом-то все и дело: за свою жизнь я уже привыкла, что именно таких парней я абсолютно не интересую.

Нет, со мной все в порядке – я внешне привлекательна и умею быть очень милой, просто именно такие вот симпатичные, жизнерадостные – почему-то никогда не испытывали желания узнать меня поближе.

Мое кредо по жизни – разнообразные мудаки средней паршивости. Вот эти меня всегда просто обожали! За версту меня чуяли! Прохода мне не давали, заставляя меня сначала чувствовать невероятную гордость за себя (какие эмоции в людях вызываю!), а потом столь же невероятное опустошение и разочарование. Мне всю жизнь только на таких и везло.

Хотя нет, Пашка таким не был… Но я помогла ему таким стать.

А вот такие вот светлые, не обезображенные комплексами и расположенные к миру парни, как Иван, всегда обходили меня стороной, и я не совсем понимаю, что мне с ним делать.

Да и вообще… Не готова я к отношениям. Зачем мне с ним встречаться?

Но просто взять и послать его у меня рука не поднимается. Я пообщаюсь с ним чуть-чуть, решаю я, и все. Схожу на свидание, может быть, на парочку, и не более того.

***

Все проходит еще сложнее, чем я себе представляла.

Иван очень мил и воспитан – он дарит мне цветы и первым делом интересуется, куда я хочу пойти. И я сразу же «залипаю». Я не знаю ответ на этот вопрос.

Точнее знаю, но категорически стесняюсь ответить. Заведение, куда мне хочется попасть, славится довольно высокими ценами, и я в упор не понимаю, насколько уместно будет его предложить.

Иван с улыбкой смотрит на меня в ожидании ответа, я же начинаю рефлексировать: «Что он обо мне подумает? А если он решит, что это слишком нагло с моей стороны? А вдруг он вообще не любит японскую кухню и ему придется давиться? Или, хуже того, из-за меня он останется голодным?!».

В нашей семье так было не принято. Если мы куда-то выбирались все вместе, то выбирались туда, куда хотелось отцу. Если маме (не говоря уже про меня) хотелось туда же – считай, повезло. Если же ей всеми правдами и неправдами удавалось затащить папаню туда, куда ему не хотелось, но хотелось ей, то он, конечно, шел (обычно после долгих уговоров и заискиваний, и, чаще всего, в обмен на какую-то выгоду), но в этом случае он портил удовольствие как мог. Отец вздыхал, смотрел на часы, ругал кухню, придирался к сервису, а в особо сложных случаях переходил на личности и начинал придираться уже к маме – к ее внешнему виду, манере себя вести или полному отсутствию вкуса (раз выбрала такое заведение). Дело заканчивалось слезами или скандалом.

Со всеми моими прошлыми мужчинами я отправлялась развлекаться по этому же принципу: предоставляла им безоговорочное право выбора, которым потом обязательно восхищалась, даже если лично мне совсем не нравилось.

Никто из них и не сомневался, что так и должно быть. Паша, правда, пытался учитывать мои пожелания, но я его быстро от этого отучила.

Меня спасает лишь то, что я твердо убеждена: у нас с Ваней не будет никакого будущего. Я не собираюсь строить с ним отношения! Вспомнив об этом, я произношу название, он, глазом не моргнув, говорит:

– Хорошо, – и ведет меня туда, куда я сказала.