Анастасия Шерр - Таир. Спаси меня

Спустя годы я на многое, если не на всё, начну смотреть другими глазами. Я осознаю, какими больными были, если посмотреть глазами нормального человека, окружающие меня люди. Их души сгнили, превратились в тошнотворную, вонючую массу, они превратились в бешеных животных. Потому что всё это считать нормой невозможно. Всё то, что я и сама считала нормой до тех пор, пока Таир не вырвал меня из этой страшной бездны, где лишь вязкая чернота и смрад грехов.

Грехи. С ними у меня будет отдельная работа. Как узнаю я позже, грех – это то, что делали со мной мои родители. Токсичные, насквозь пропитанные своим фанатичным бредом и ненавистью ко всему, что в нормальном мире считается благодатью. С Таиром я узнаю, что женщин страстно любят, целуют, обнимают. Им дарят подарки и забирают у них тяжёлые вещи, чтобы не было тяжело. Их целуют по утрам и ревнуют без вреда их здоровью и без угрозы их жизни. Их не называют шлюхами лишь за один взгляд, их не бьют палкой и не таскают за волосы. В них не бросают камнями, стараясь попасть в голову, чтобы разбить лицо и увидеть кровь. Не пытаются этой кровью безвинной девочки смыть свои грехи.

Но всё это я познаю потом. Спустя годы. А тогда я смотрела на мать и плакала. Отец схватил её за волосы, потянул на себя. Так сильно, что у матери, всегда спокойной и тихой в его присутствии, брызнули из глаз слёзы.

– Потаскуха ты и твоя дочь! Вы навлечёте на мою голову позор!

– Нет, нет… Не будет этого, – мать через силу замотала головой, подняла на меня взгляд. Ненавидящий, злой. Такой страшный, что у меня заболело сердце. Она не смотрела на отца, который причинял ей боль. Она смотрела на меня, считая, что это я виновата во всех её бедах. И я верила тогда, что так и есть. Ведь я её проклятье, причина того, что отец её больше не любит. Тогда я не понимала, что отец вообще никого не любит. И не любил никогда.

– Займись ею! – рявкнул отец, отшвыривая от себя мать так, что она не удержалась на ногах и упала на траву. – Если к вечеру не успокоится, забью её этой палкой! – а потом повернулся ко мне и затряс в воздухе своим кулаком. – Ты выйдешь замуж! Поняла?! Пойдёшь и будешь мужу ноги целовать! Потаскуха!

Отец ушёл, ругаясь и проклиная тот день, когда я родилась, а я подбежала к матери, чтобы помочь ей встать. Мне подумалось как-то мельком, что она сейчас оттолкнёт меня или ударит. Но она схватила своими ладонями моё лицо и вперилась в меня диким взглядом.

– Не противься, слышишь?! А то убьёт и меня, и тебя! За тебя Асаф золото обещал! Много золота! Отец не позволит тебе отказаться от свадьбы! Связанную, как овцу, отдаст! О нас подумай! О братьях, обо мне! Сколько ещё нам из-под коров навоз убирать?! О себе подумай, глупая! Будешь иметь всё! Будешь хозяйкой в богатом доме с прислугой! В золоте и изобилии купаться будешь! – увидев в моих глазах сомнение, мать оттолкнула меня, встала с земли. – Иди поешь и поспи. Завтра начну готовить тебя.

Я не знала, как меня собираются готовить. Я вообще мало что знала о свадьбе и отношениях между мужчиной и женщиной. Сначала невесту разрисовывают хной, надевают на неё вуаль и выводят к жениху. Их соединяют в браке, потом муж забирает свою жену в свой дом. Потом, спустя несколько месяцев, у них появляются дети. А потом эти дети становятся большими, и их тоже женят или выдают замуж. На этом мои познания о семейной жизни заканчивались.

Отец сказал, что свадьба состоится через семь дней. Семь дней, показавшихся мне адом на земле. Я с ужасом ждала того дня, когда увижу его. Мерзкого беззубого старика с большим животом и морщинами. С ним я уеду в его логово и там завяну, как цветок. Так сказала своей дочери Фатиха, собирая в своём саду яблоки. Фатиха говорила это не со зла. Даже немного всплакнула. Я же, привалившись к забору, обняла себя и заплакала.

Я редко плакала, привыкла не жаловаться на жизнь, принимать всё безмолвно и безропотно, знала, что никто не пожалеет. Но тогда мне стало так горько и больно, что не смогла смириться с предстоящим ужасом. Не могла позволить отцу выдать меня за старика.

Я решила бежать. Дождаться, пока все уснут, и сбежать. Только воплотить в реальность эту задумку было нелегко. Во-первых, мать пристально наблюдала за мной, и казалось, будто она следит даже ночью. По крайней мере, я слышала её шаги. Отец с братьями после тяжёлого трудового дня и плотного ужина всегда крепко спали, они не представляли угрозы на этом этапе. Но имелся ещё высокий забор, который отец запирал на ночь на замок, и выбраться из дома можно было только через сад, там дырка в заборе, через которую бегали кошки. Если постараться, я смогла бы туда пролезть.