Анастасия Шерр - Заур 2. Заберу тебя себе

Я доверилась ему, впустила в своё сердце, хотя когда-то обещала себе и дочери, что больше не буду любить. Доверилась и была за это наказана. А теперь, глядя в глаза будущего нелюбимого мужа, понимала, что выхода нет…

– Мне жаль. Жаль, что ты заставила меня сделать то, что я сделал.

Мне тоже. Мне тоже очень жаль, что сердце до сих пор плачет по тому, кто того не стоит.

– Он… Не вернулся? — знаю, как глупо спрашивать об этом Альберта. Но мне необходимо убедиться ещё раз, что Заур меня предал. Зачем? Понятия не имею. Наверное, я всё-таки мазохистка.

– Тебе хватает наглости спрашивать меня о своём любовнике? Испытываешь моё терпение или просто с ума сошла? — отдать должное Банкиру, ни одним жестом он пока не выдал свою ярость. Но я её чувствую. Вижу, как клокочет в нём этот гнев. — Что ж… Ладно. Это тебе, – только сейчас вижу в его руке стопку каких-то бумаг, которую он швыряет мне.

Это снимки. Целая куча фотографий. Свадебных фотографий. А на них Заур и… Его невеста? Или теперь уже жена?

Боль вонзается острием под рёбра, достаёт до сердца. А потом вспыхивает и в пламя превращается. Прямо сейчас, в этот момент я окончательно понимаю, что это всё. А должна была понять раньше… Понять, что нет у нас будущего. Только не с ним, не с тем, кто не принимал меня с самого начала. Мы же из разных миров! Как я могла поверить, что Заур забудет, кем я была? Как я могла ему поверить, что у нас будет всё по-другому?

– Они настоящие. Не подделка, – прерывает затянувшуюся паузу Альберт.

– Знаю, – шепчу, осторожно отодвигая от себя фотографии.

Дождь крупными каплями стучит по крыше, и этот звук отдаётся в сознании болезненным эхом. Вырывает меня из сна, заставляет очнуться. Я со стоном открываю глаза, вонзаюсь взглядом в темноту. Почему так темно? Окна зашторены? Или…

Я содрогаюсь от страшных догадок, тихо всхлипываю. Это был не сон. Всё случилось по-настоящему. Яркими, режущими вспышками я возвращаюсь во вчерашний день.

Альберт, его взгляд тяжёлый и жуткий. Кощей со своими белесыми рыбьими глазами и запах крови.

– Не надо, – прошу Банкира, всматриваясь в его лицо, мотаю головой. Кровь из разбитого носа капает мне на грудь, а из-за слёз образы мужчин смываются. Но я уверена, он сейчас взирает на меня с презрением и ненавистью. — Я виновата. Прости. Прости меня… Я не могу. Не могу вернуться. Я не смогу забыть. Прости… – жалко скулю у его ног, на что Альберт раздражённо выдыхает и нервно дёргает головой.

– Дура. Чего тебе не хватало? Мм? У него член больше? Или что? Ради чего ты похерила всё, что я тебе дал?

Огромный ком в горле заставляет меня замолчать, да и не в силах я больше оправдываться. Лишь тихо вою, свесив голову на грудь.

– Давай, – слышу приказ, отданный Кощею, и вскрикиваю, когда меня резко поднимают за волосы, запрокидывают голову, и острый нож касается кожи на шее.

И лишь одна мысль… Марианка моя… Девочка моя маленькая. Прости меня, прости!

Пробуждение тяжёлое, резкое, отрезвляющее. Меня буквально встряхивает от всплывших воспоминаний. О том, как я обещала себе и дочери, что больше никого не пущу в своё сердце. Не позволю больше никому предать меня. А получается, позволила. Снова. Опять поверила тому, кому верить не следовало. А он нас предал. Уничтожил.

Мариаша… Моя маленькая девочка. Я снова тебя подвела. Эгоистично и подло. Потому что думала только о себе. О любви своей идиотской.

– Рад, что ты проснулась.

Судорожно глотаю воздух, хватаюсь за горло.

Альберта не видно, но теперь, услышав его голос, я начинаю чувствовать и его присутствие. Оно тяжёлое, давящее.

Я хочу что-то сказать, но не получается выдавить из себя и слова.

– Не плачь, – включается настольная лампа, а я испуганно шарахаюсь в сторону, отползаю к изголовью кровати. Лицо Альберта в слабом освещении кажется очень уставшим, посеревшим. И щетина отросла… Сколько же прошло времени с того дня? – Ты была без сознания три дня. Иногда приходила в себя, бредила и снова отключалась, – отвечает на непрозвучавший вопрос.

– Ма… Мариа… – мой голос охрип, почти не слышен. Горло стягивает тугая повязка, тянет кожу. Говорить больно, но я пытаюсь. Мне необходимо знать, что с дочкой всё в порядке.

– Она в безопасности. Ты же не думала, что я стану мстить ребёнку? – тон Альберта холодный, резкий, но меня окутывает теплом от того, что с Марианной всё хорошо. Я ему верю.