Сергей Менжерицкий - Кто в тереме живёт, или Хроники мелкого рантье

– Банзай соседям.

В дверном проёме возникает Мунку: с полотенцем через плечо и неизменно бодрой улыбочкой на скуластом лице.

– Банзай.

– И о чём нам шепчет погода?

– Погода шепчет – минус четырнадцать.

Мунку, пошуршав спичками, зажигает конфорки на всех трёх плитах, выстроившихся вдоль стены. Жар с гудением течёт вверх, раскачивая сохнущее на верёвках бельё и обрывки древней паутины в углах.

Мунку здесь – главный старожил, а потому со своей бурятской женой Светой, однокурсницей по МИИТу, занимает в квартире лучшую комнату: двадцатиметровую с балконом, выходящим на проспект Мира. Заселился он ещё года три назад, как раз тогда, когда из дома съехали его последние законные жильцы и ДЭЗовское начальство, мучимое острой нехваткой дворницких кадров, решило воспользоваться моментом. То бишь обратило свой взор на студенческое сообщество, теснящееся по общагам и съёмным углам, и как бы намекнуло ему на возможность сотрудничества. По принципу: мы вам, ребятки, кой-какую жилплощадь на время, а вы нам – беспрекословную готовность пахать за те деньги, которые дадим…

"Жилплощадь" представляла собой три десятка отселённых коммуналок, ветвящихся в утробе пятиэтажного доходного дома начала века. Судя по затейливой лепнине на фасаде и роскошным парадным, отделанным мозаикой, его архитектор явно рассчитывал, что в каждой из этих огромных квартир будет проживать одно-единственное и весьма обеспеченное семейство. Но пыльные горы примусов, чугунных утюгов и прочего музейного хлама, то и дело вываливающегося на студентов из всевозможных шкафчиков, чуланов и кладовок, убедительно свидетельствовали, что уже в двадцатые годы сюда нагрянула публика совсем иного разбора. Её усилиями некогда просторные четырёхкомнатные квартиры попревращались в тесные восьми– и даже двенадцатикомнатные, а в коридорах возникли дверные проёмы, проектом не предусмотренные. При этом каждая семья, населявшая здешние пространства, считала своим долгом развести повсюду ещё и собственную электропроводку, целиком независимую от соседей. И если, допустим, в квартире проживала дюжина семей, то и лампочек в местах общего пользования (на кухне, в прихожей, в ванной и даже в туалете) присутствовало именно по дюжине. И, разумеется, каждая из них загоралась от своего отдельного выключателя, который в свою очередь замыкался на свой персональный электросчётчик и т. п. Вследствие чего все здешние коридоры оказались так густо опутаны проводами, что напоминали метротоннель…

В общем, по всем официальным документам это был дом-призрак и дом-мертвец, который вот уж три года как обязан был угрюмо пустовать и отпугивать прохожих своими наглухо забитыми парадными. На самом же деле он не только не пустовал и не отпугивал, а, напротив, имел весьма оживлённый и даже интригующий вид. В его окнах сутками напролёт сверкало и подмигивало электричество, по его ступенькам беспрерывно топотали десятки молодых ног, а на кухнях что-то постоянно шипело и булькало, распространяя повсюду ароматы сборных супов и дешёвых котлет из кулинарии…

Конечно, если б не Машка, Крылов бы здесь не очутился – ни-ког-да. Да и с какой стати, спрашивается?!! Он, коренной москвич, проживающий с родными в большой трёхкомнатной квартире с видом на Донской монастырь (и занимающий в ней, кстати, отдельную восемнадцатиметровую комнату!) – вдруг попёрся бы на противоположную сторону Садового кольца, да ещё и в бывшую коммуналку, засиженную тараканами?! Если б кто обрисовал ему такую перспективку ещё год назад – он бы поржал только. Ещё летом бы поржал – ха-ха-ха. Зато уже в сентябре не до смеха стало – ох как. Поскольку – Машка. Поскольку всё лето протрахались у неё на квартире, как очумелые, а осенью, когда её мамаша вернулась с дачи – встал вопрос. Животрепещущий такой, вселенского масштаба. А именно: теперь-то – как?! Теперь-то – где?!! И чего теперь с дражайшей Маргаритой Аркадьевной делать, которая по вечерам безвылазно дома сидит и добросовестно гранки правит для своего дважды орденоносного издательства? Ведь не скажешь же ей, в самом деле: "Пардон, уважаемая будущая тёща, но не прерваться ли вам часика на три? В скверике, к примеру, прогуляться, кислородом подышать. А то мне с вашей Машей ужасно потрахаться хочется. Так хочется, что просто ка-ра-ул!!!.." Да и как отвыкнешь-то теперь, если – привык?! Если всё лето напролёт – каждый день да по три раза?!! Если такой же необходимостью стало, как – есть, пить, дышать? Если все ладони давно Машкой пропахли, её кожей яблоневой…