Елена Сорокина - К каждому придёт счастье!?

– Эй, о чем ты так задумался? Ложку мимо рта пронесешь, – с улыбкой обратился к сидящему напротив крупный, жизнерадостный мужчина лет тридцати трёх- тридцати пяти.

– Меня никто не любит, – с отсутствующим видом произнёс тот, как будто продолжая думать вслух.

Спрашивающий поперхнулся и закашлялся:

– Ничего себе! Тебя ли я слышу? – и изумлённо рассмеялся.

Его собеседник как будто вынырнул из своих мыслей и сердито уставился на него:

– Ну и что смешного?

– Как что смешного? Ну, друг, ты даешь! Молодой, успешный, состоятельный, красавец, друзей-приятелей – море, от дам отбоя нет – и вдруг…

Друг на протяжении этого высказывания кивал, соглашаясь с каждым словом, но губы его кривились в иронической усмешке.

Его внешность для стороннего наблюдателя подтверждала всё сказанное. За столом сидел молодой мужчина тоже лет тридцати с небольшим. Всё в его внешнем виде не кричало, нет, но довольно громко говорило об успешности: дорогой костюм, подтянутая, спортивная фигура. Он был очень красив. И если бы вздумал посвятить себя карьере актёра, режиссёры наверняка с удовольствием брали бы его на роль героя-любовника, героя-воина. Черноволосый и черноглазый, со смугловатой кожей, длинными крыльями черных бровей (так и просится избитое сравнение), красивым изгибом губ, а сегодня ещё и с модной лёгкой небритостью, он действительно обращал на себя внимание. Дмитрий Алексеевич Хабаров в городе был личностью довольно известной, хотя не очень об этом заботился. Но владелец крупной строительной компании априори был хорошо известен в деловых кругах. И хотя не очень, особенно в последнее время, любил, однако в силу необходимости тусовки всякие посещал (а как же, себя показать, связи, знакомства, потенциальные заказчики). А как человек холостой да плюс все вышеперечисленные достоинства, был завидным женихом, а лучше сказать, завидной добычей. Сам он от повышенного внимания дам не страдал, с лёгкостью завязывал знакомства, заводил романы, но, надо сказать, с такой же лёгкостью их и заканчивал. Никому из его многочисленных подружек не удавалось удержаться на длительное время. Между дамами даже установилась своеобразная конкуренция: каждая из тех, кто оказывался в роли его подруги, старалась приложить все усилия, чтобы занять это место, так сказать, на постоянной основе. Пока это не удалось никому. Но дамы не теряли надежды и при случае даже хвалились, кто дольше продержался. Он был по-своему честен. Старался не иметь дело с замужними, чтобы не создавать себе лишних проблем. Да и то правда, зачем? Хватало и незамужних. Никому ничего не обещал, был щедр, более или менее внимателен. Но совершенно спокойно прекращал отношения, невзирая ни на уговоры, ни на слёзы, жалобы и тому подобное покидаемой. Напротив, слёзы и жалобы заставляли его прекратить отношения как можно скорее.

Сейчас он мрачновато-иронически усмехался, слушая приятеля:

– Да-да-да…Всё так. Но друг у меня один – ты, а любить меня никто не любит.

– С чего вдруг такой мрачный взгляд на вещи? Поругался с… этой, как её… с Лизой?

– Да поругался-то это ерунда. А главное, что я сам иногда, как ты сейчас, вспоминаю, когда надо обратиться: «Как там тебя, Лиза». Не будешь же звать: «Эй, ты». Поэтому обращаюсь ко всем «зайка».

Собеседник весело фыркнул.

– Самому противно, а что делать: так исключаю одну причину для скандалов.

–Послушай, но ты же сам этого всегда хотел: свободные, ни к чему не обязывающие отношения.

– Не добивай! Да, хотел. Да, всё время у меня эти свободные, ни к чему не обязывающие отношения. Кандидаток хватает. Но, знаешь, чем дальше, тем больше…. Как бы это поточнее выразиться? Ни уму, ни сердцу. Только телу. А телу… Это в восемнадать-двадцать лет кажется самым главным (гормоны, то, сё). Ну, а в тридцать всё уже не так.

– А как?

– А так. Вот проснулся я сегодня. Она ко мне лезет, ласкается, что-то спрашивает, чего-то просит, ждёт ответа. А я смотрю и думаю: «Что эта женщина делает у меня дома, что ей от меня надо, и как её, в конце концов, зовут?» В итоге поругались. Она ушла «насовсем», но, конечно, ждёт, что я позвоню. Я звонить не буду. Зачем? А сейчас сижу и думаю. Вот приду я сегодня домой: просторно, тихо. Никто не ждёт, никто не позовёт, не откликнется, хоть ходи аукай. Знаешь, как я тебе завидую. Я, когда у вас бываю, мне уходить не хочется. Так хорошо, так тепло, ну, ты понимаешь, не в смысле температуры. Видно, что вы все друг друга любите. Я у вас прямо греюсь. Лизка на коленки залезет, ручонками обхватит, обслюнявит: «Дядя Дима, я тебя любу»…Э–эх.