Елена Сорокина - К каждому придёт счастье!?

К концу речи Дима, не скрываясь, смеялся, весело блестя глазами.

– А я, значит, та самая соседка?!

– Та самая, – кивнула она. Посмотрела на него, и неожиданно оба рассмеялись. Напряжение и неловкость, мешавшие им в начале вечера, исчезли.

Откуда-то появились Ольга с Костиком.

– Дискотека кончается. Пойдёмте на выход.

Домой возвращались пешком, весело перешучиваясь, разговаривая о чём–то незначительном – обычный компанейский трёп. Сначала проводили Катю до общежития, потом Ольгу до квартиры. Идя по уже опустевшим улицам, Дима небрежно сказал, не глядя на Костика:

– А эта Катя интересная. Сразу и не скажешь.

– Она очень хорошая. Добрая, душевная, только доверчивая очень. Ты её не обижай, – неожиданно серьёзно ответил Костя.

– А с чего ты взял, что наше знакомство продолжится?

Костик дипломатично промолчал.

Знакомство продолжилось совершенно неожиданно. Недели через две Дима зашёл после занятий в пединститут к своему знакомому: тот обещал сделать один расчёт, который никак не получался. Он шёл по длинному солнечному коридору и вдруг услышал смех, негромкий, мелодичный, очень искренний и весёлый. Обернулся. У окна небольшая группка девушек и парней что-то бурно и весело обсуждала. Стоящая боком девушка, закинув голову, смеялась. Дима остановился, узнав её, и от удивления слишком громко позвал: «Катя!» Все обернулись, замолчав, и Катя тоже обернулась. Это действительно была она. Улыбнулась ему, узнав, и пошла навстречу. Он не сразу сообразил, что стоит на месте, как пень, и смотрит на неё.

– Здравствуй, Дима.

Он пристально смотрел на неё. Она чуть смутилась:

– Что ты так смотришь?

– Ты очень красивая!

Она нахмурилась: «Не выдумывай!». Он удивлённо посмотрел на неё и с нажимом повторил: «Ты очень красивая» и добавил про себя: «И совсем не похожа на себя. Вернее, на ту Катю, которая была на дискотеке». Эта была совсем другая. На неё хотелось смотреть, не отрываясь. Невысокая, полненькая. Нет, не полненькая, а какая-то, как говорила его бабушка, сбитенькая, упругая. Она напоминала ему яблоко. Такие они рвали у бабушки в деревне – назывались «белый налив». Яблоки были белые, налитые соком и, казалось, светились. Вот и Катя, казалось, светилась. Молочно-белая кожа, светлые, почти белые волосы. Но при этом не было впечатления бледности, а было впечатление свежести и сияния. Тонкие, неожиданно тёмные брови стрелочкой чуть поднимались к вискам, тёмно-серые чистые глаза, яркие, как звёздочки. Белые, очень густые волосы разделены на прямой пробор, заправлены за уши и внизу стянуты резинками в маленькие смешные хвостики. Короткие пряди на шее и у висков, не попадающие в хвостики, слегка завивались. Ей очень шло светлое, в мелкий цветочек платье. Это платье, в отличие от прошлого наряда делало её какой-то ладной, подчёркивая и скрывая всё, что надо. Оказалось, что и талия у неё есть, и грудь так и притягивала взгляд в вырезе платья. И вся она была такая свежая, аппетитная, что…

Дима вдруг понял, что Катя что-то спрашивает у него и, наверно, уже не в первый раз, а он, занятый её рассматриванием, даже не слышит

– Извини, что ты спросила, я не услышал.

– Я спросила, зачем ты к нам, – она смотрела серьёзно и немного вопросительно. Он вдруг сообразил, что нужно делать.

– Послушай, помоги мне.

На её лице выразилась немедленная готовность помочь.

– Мне нужно найти одного знакомого, сказали, он в читальном зале. Проводи меня туда, пожалуйста.

– Пошли, – она кивнула, и они пошли по длинным солнечным коридорам. Он спросил про учёбу, про Ольгу, рассказал что-то смешное, и она весело рассмеялась. Они шли, и он прямо кожей чувствовал, как уходит из неё настороженность и возвращается лёгкость и естественность.

На повороте к тёмному углу, за которым начинался вход в читальный зал (дорогу туда он прекрасно знал,) он внезапно остановился и повернулся к ней:

– Кать, ответь мне, пожалуйста, только честно. В чём дело?

– В чём?

– Ты, когда меня видишь, становишься на себя не похожа, как будто ждёшь от меня какой-то пакости.

– Нет, что ты! – она искренне удивилась, даже как будто возмутилась.

– Тогда в чём дело? – терпеливо переспросил он.

Она вздохнула, помолчала. Он ждал. Наконец она сказала:

– Ты очень красивый.

Этого он никак не ожидал.

– И что, это плохо?

– Нет, не плохо.

– А что же?

– Ну, понимаешь…, – она как будто решилась: – Просто ты мне не подходишь, и я тебе не подхожу. Совсем-совсем.