Сергей Фокин: Медведь

– Боевая? – спросил Виктор. Он не особо разбирался в этом вопросе: играл когда-то давно, сейчас многое подзабылось.

– Я ее везде с собой беру. Она даже жизнь мне спасала.

– Это как?

– Длинная история. В другой раз расскажу, – отмахнулась девушка.

– Ладно.

Поставив до-мажор, она провела по струнам, проверив, как те звучат, потом немного подтянула третью струну, еще раз тренькнула и предложила:

– Из Егора Летова.

– Валяй.

Виктор обратил внимание на грязь под ее ногтями, но промолчал.

Он был равнодушен к «Гражданской обороне», а в последние десять лет новой музыки почти не слышал – из-за обстоятельств своей жизни. Но песню «Про дурачка» помнил, и когда девушка начала первый куплет с перебора, ему вспомнились конец восьмидесятых – школа, пацаны, бренчащие на гитаре у подъезда. Потом, после распада Союза все это как-то незаметно ушло. А может, просто видоизменилось, только он уже был занят своими «взрослыми» делами и не замечал ничего вокруг.

У Виктора неожиданно вырвался глубокий вздох – такой нервный, что даже в горле запершило.

Именно поэтому он и ехал сюда из Сибири – во всяком случае, так ему казалось. Два месяца назад умерла мать, а он даже не знал об этом. Телеграмму от сестры получил, когда вернулся из тайги, и ехать на похороны было уже поздно. Тогда он и вспомнил, как в последнее время мать несколько раз ему снилась и ругала – правда, кулаком не грозила, а будто плакала. Выходило даже как-то нелепо – поругает, чуть подзатыльник не даст, как в далеком детстве, а потом садится за стол – и причитает. А что говорит – не очень-то разберешь. Похоже, жалела она его больше, чем ругала. Впрочем, на то она и мать, чтобы видеть насквозь и знать, как помочь.

Ехать или не ехать, Виктор не сомневался, хотя время-то было уже упущено. На могилу можно и зимой сходить, все одно остался для матери непутевым. Но имелось еще обстоятельство, которое пересилило все его причины остаться дома. Оно, это обстоятельство, тлело в душе, дожидаясь своего часа, чтобы вспыхнуть пожаром. И, похоже, смерть матери этому и способствовала…

Не бывает атеистов в окопах под огнём…

Когда последний аккорд затих, Виктор подумал, что девушка как-то незаметно перешла на бой, и вышло у нее это довольно органично.

– Хорошо, – сказал он, для убедительности еще и кивнув. – Сильно. Давно играешь?

– Давно. Живу я этим.

– В каком смысле? – По всему выходило, девушка была занятная – не смотри, что больше восемнадцати не дашь.

– В Нижнем на Большой Покровке работаю. Пою или аскаю. – Она посмотрела на собеседника и после паузы пояснила: – Деньги собираю у прохожих. Это в зависимости оттого, сколько у нас ребят соберется.

– У вас целый оркестр, что ли? – удивленно хмыкнул Виктор. Дороге он тоже не забывал уделять внимание.

– Нет, просто друзья приходят. Когда Макс с Геном поют, мне делать нечего. У Макса голос такой, что душу выворачивает. С ним аскать хорошо. Да его и знают уже все. Он давно на Покре прописался. Может, вы тоже слышали.

– Вряд ли. – Виктор посмотрел на собеседницу. Расческа ей явно не повредила бы. А еще лучше – поход к парикмахеру. Волосы длинные – чуть ниже плеч, но так небрежно прихваченные на затылке каким-то подобием приколки, что множество прядей просто свисало по сторонам и даже уши умудрялись почти закрыть. – Я в последние годы не бывал в Нижнем.

– А-а, – протянула она понимающе.

– И много зарабатываешь, если не секрет?

– Когда сотню, когда две. На дринч хватает.

Виктор немного напрягся, соображая, о чем идет речь, потом догадался, что это, скорее всего, что-нибудь адаптированное из английского. Дальше разобраться было уже легче.

– И что, всегда этим заканчивается?

Она с некоторым непониманием посмотрела на него, потом вдруг замотала головой:

– Нет! Но часто. Ведь нам торопиться некуда. Посидим, потом разбегаемся кто куда.

– Такое ощущение, что вас дома никто не ждет, – хмыкнул Виктор.

– Конечно! Макс в подвале живет. Ген – в детском садике ночует. Он там работает. Правда, без трудовой, потому что в паспорте прописка рязанская.

– Ого!

– Вместо него какая-то женщина устроена. Ей стаж идет – ему деньги. Всем хорошо. К тому же спать есть где.

– А ты, стало быть, в Дзержинске обосновалась?

Девушка нахмурилась и отозвалась с небольшой задержкой.

– Ага.

– С родителями?