Светлана Гребенникова - Мерцание зеркал старинных. Подчинившись воле провидения

– Отойди! Даже думать не смей подходить ко мне. Ты поплатишься так же, как они!

Он замотал головой:

– Ну что вы, что вы, у меня и в мыслях не было плохо вам делать, я даже хотел вступиться за вас…

Аня грозным басом прогромыхала:

– Ага! Вступиться он хотел?! Вот я щас тебя теми же вилами! Отправлю на тот свет вместе с твоими непотребными, мерзкими приятелями…

Громогласные ругательства вылетали из ее рта.

– Аня, мигом бери коней, выводи и запрягай! Скорей поехали отсюда, пока они не очухались да на помощь не позвали!

Мы быстро выбежали, сами запрягли лошадей, спешно завершили все приготовления, прыгнули в коляску и отправились дальше.

Следующие полдня лошадьми правила я, а Аня сидела позади. Ее била крупная дрожь, в лице не было ни кровинки. Я понимала, что она тяжело переживает произошедшее. Вдруг богатырша заплакала:

– Говорила я, барышня, надо было дома оставаться. Что же это деется, людей жизни лишили-и-и-ииии… – выла она.

Я обернулась и строго спросила:

– Ты кого, Аня, оплакиваешь?! Кого жизни лишили?! Ты за насильников и убийц переживаешь?! Ты о них сокрушаешься, их жалеешь?! А нас не жалеешь? Что бы с нами сталось, если бы мы не оборонялись? Об этом ты подумала?! Жизнь она отняла! Подумаешь! Цена той жизни какая? Да может, они только возрадовались, что лишились этой скотской жизни, может, мы услугу им оказали…

Я осеклась, подумав: «Наверное, трактирщица сообщит властям, и, возможно, нас будут искать. Хорошо бы сменить коляску… Больше не стоит нигде останавливаться, даже притормаживать возле постоялых дворов опасно. Весть об убийстве двух мужиков парой сумасшедших барышень разнесется быстро, тогда нам точно не поздоровится».

Всё это меня пугало и в то же время давало ощущение какой-то дикой, но очень яркой жизни, которую я проживаю. Я никогда ранее не испытывала таких чувств, как в последние полтора суток.

Мы ехали по главной дороге, когда я вдруг обрадованно вспомнила:

– Анька, где твоя карта? Похоже, пора сворачивать, – мы остановились у развилки, и я хотела убедиться, куда двигаться дальше.

Изучив внимательно карту и мысленно поблагодарив папеньку, который обучил меня топографии, я убедилась, что именно здесь можно свернуть на окольную дорогу, а значит, избежать дальнейших неприятностей.

Мы продолжали путь. Вдруг мой любимый конь, Яша, стал припадать на переднюю ногу. Он сбавил шаг, чем стал тормозить всю тройку. Я запереживала за него, остановилась и, спрыгнув с облучка, пошла проверить, что случилось – и увидела вздувшуюся бабку. Наверное, на этой проклятой конюшне его кто-то пнул или ударил. Я сильно жалела его и не знала, что делать.

Анна уснула, и мне не хотелось ее будить. Она очень тяжело засыпала, ей всё мерещился тот мужик, эта грязная свинья, визжащая на вилах, и ее трясло. Я решила ехать шагом, чтобы дать коню возможность набраться сил. Но мысль, что с ним может случиться что-то плохое, не покидала меня.

Становилось всё темнее, а мы едва плелись по дороге. Бертран был недоволен, он пыхтел и сопел в нетерпении, ему хотелось мчаться вперед. Чужая лошадь, которую мы прихватили третьей, не найдя своего пристяжного, была достойная, резвая, она тоже порывалась бежать. Выпал первый снег и подморозило, кони из-за медленного движения стали замерзать и недовольно фырчали. Яшка всё не мог прийти в себя: он шел очень тяжело. Впереди уже виднелся дым из деревенских труб и какие-то огни, но мы никак не могли их достичь.

Тяжелые мысли о судьбе Яшки сжимали мое сердце: я очень любила его и боялась, что он умрет по дороге, останется здесь, а нам придется отправиться дальше без него. Но от тяжелых мыслей меня отвлек странный звук справа – прошуршали чьи-то шаги, я не могла разглядеть, кто это, и сильно испугалась. Я испытывала страх только тогда, когда не понимала, что происходит. Прислушалась: может, померещилось? Но нет: шорох повторился, и я поняла, что кто-то окружает наш экипаж с разных сторон и, почти не издавая звуков, подходит всё ближе и ближе. Под рукой не было никакого огня, чтобы осветить окрестности. Я могла только догадываться: к нам кто-то подкрадывался.

Вдруг в темноте блеснули глаза, и я поняла, что это стая волков. Они кружили, почувствовав больного зверя… Видимо, они шли за нами и дождались удобного момента, чтобы напасть. Я дико завизжала.

– Анька, волки, волки, просыпайся, волки – их стая, сейчас будут лошадей жрать. Как бы Яшку не съели, он совсем плох. Они, видать, давно за нами идут.