Светлана Алешина - В пекло по собственной воле (сборник)

Никогда раньше не думала, что больница, рядом с которой я живу, будет вызывать во мне неприязненные чувства. В больничном городке прошло мое детство, как и у других девчонок и мальчишек окрестных домов. Нагромождение больничных корпусов, новых и старых, хозяйственные постройки, гаражи, вечный ремонт и вечное строительство — и все это в деревьях, за которыми никто особенно не следил, и поэтому они заросли кустарником, а кое-где даже высокой травой. Место, более подходящее для игры в войну или в прятки, чем тарасовская городская больница имени Федина, трудно придумать.

В детстве я знала каждый камень и каждое дерево в больничном дворе, а сама больница никогда не ассоциировалась у меня с болью и страданьем — только с игрой, весельем и компанией друзей. Тогда мы не знали ни о смерти, ни о боли, а самым страшным на свете казался санитар Федор из больничного морга — вечно пьяный и вечно мрачный, небритый, всегда — в темно-синем халате. Он выходил из своего подвала, куда отвозил тела умерших, садился на пустой ящик из-под молочных бутылок, курил и думал о своем, щурясь на солнце, а мы дрожали от страха, считая, что он высматривает кого-то из нас, чтобы схватить и утащить в свой подвал. Зачем? Тогда мы себе этот вопрос не задавали.

Теперь не узнаю фединскую больницу. Вернее — не узнаю своих ощущений, когда прохожу мимо. Я почти боюсь ее молчаливых корпусов, в палаты которых попадают мои друзья изломанными и израненными. Некоторые из них навсегда остаются в этих палатах, пропадают без следа. Впрочем, след, конечно, есть — в моей памяти, но… Я не вижу больше их улыбок, не слышу их смеха и не прячу при встрече свою руку от их протянутой для рукопожатия руки — мои друзья-спасатели не умеют рассчитывать силы, когда пожимают руку женщине.

Вот и сейчас в одном из корпусов «Фединки» лежит безмолвный Григорий Абрамович и смотрит в потолок долгим усталым взглядом… А я подхожу к больничной ограде, и в сердце у меня шевелится неприятный страх — неужели с моим первым командиром, нашим любимым Грэгом, мне теперь придется видеться только здесь?..

Григорий Абрамович был ранен, когда наша федеральная спасательная группа выполняла особое поручение министерской контрразведки во время тушения лесного пожара в Подмосковье. Два пулевых ранения в голову, и — вот уже скоро месяц — он лежит парализованным. А командиром Тарасовской ФСГ-1 стала я — капитан МЧС, экстремальный психолог второй категории Ольга Николаева. До сих пор не могу привыкнуть к тому, что теперь я целиком несу ответственность за действия группы и что мне подчиняются любитель головоломок и детективных повестей Игорек и стеснительно-грубоватый дядя Саша Масляков по прозвищу Кавээн — обладатель стальных мускулов и снайперского глаза. Но главное — не могу поверить теперь, что «Фединка» отдаст свою добычу, что Григорий Абрамович сумеет выбраться из нее… Хотя и хочу, очень хочу верить в это.

Я прихожу к Григорию Абрамовичу каждый день, перед тем как идти в управление к ребятам. Люблю приходить к нему рано утром, когда, кроме нянечек, в больнице все еще спят, в коридорах тихо и безлюдно — даже не похоже на больницу. Рассказываю ему все, что случилось вчера, обо всех своих радостях и неприятностях, а их у командира группы всегда хватает.

Сегодня я иду к Григорию Абрамовичу посоветоваться по очень трудному для меня вопросу.

Мне нужен именно его совет, потому что предмет, о котором я хочу посоветоваться, слишком деликатного свойства. Речь идет о задании, которое дал мне руководитель службы внутренних расследований, или контрразведки, как мы ее называем, генерал Чугунков. Дал устно, без всякого приказа, потому что доверить такое бумаге может только сумасшедший!

Я чувствую, здесь немного придется пояснить, иначе непонятно будет, какова связь между раненым Григорием Абрамовичем и моим секретным заданием…

Дело в том, что наше МЧС — Министерство чрезвычайных ситуаций — за десять лет существования, а особенно за последние годы, превратилось в реальную силу, в альтернативную силовую структуру, способную противостоять Федеральной службе безопасности, МВД, всякого рода спецслужбам и спецподразделениям. Жизнь в России по самому своему содержанию стала сплошной чрезвычайной ситуацией, поэтому нам теперь до всего есть дело — от природных катастроф до акций социального протеста. Понятно, что не всем это нравится. Наибольшее раздражение силы МЧС вызывают у людей, приспособившихся к существующему статус-кво и научившихся поддерживать нейтралитет с прежними силовиками.