Федерико Моччиа - Человек, который не хотел любить

– Не смогу, к сожалению, – извинился он. – У меня уже есть дела, и я никак не могу их отложить.

– Жаль… – произнесла Бенедетта.

– Я провожу брата к выходу.

Джанфилиппо и Танкреди вместе ушли.

– Нет у тебя никаких дел, правда?

– Очень проницательно.

– Что ты такого увидел, что тебе в ней не понравилось? Мне кажется, она прекрасная девушка.

– В мире полно прекрасных девушек. А эта не замужем, не помолвлена, возможно, она недавно с кем-то рассталась, а теперь хочет просто влюбиться… И возможно, я – отличная кандидатура.

– И?.. Что тогда не так? Может, будет тоже весело. Кто знает, сколькими талантами она обладает, как она занимается любовью, как готовит. Столько предстоит открытий…

– Да, но мне она показалась самой обычной. Максимум она может быть хороша в том, для чего существуют все женщины.

– Для чего же?

– Чтобы плакать.

На этом Джанфилиппо отпустил Давиде. Он недолго смотрел ему вслед, пока тот шёл по коридору. Затем он вернулся к двум женщинам, сел между ними и погладил Бенедетту по руке.

– Странный тип твой брат… Но мне он понравился. Жаль, что он занят сегодня.

– Ага.

– Точнее, нам он понравился. Я только говорила Габриелле, как было бы здорово, если… Да, в общем, может, позвать его к нам на виллу…

Джанфилиппо сразу понял, на что она намекает:

– Да, было бы прекрасно. Только у моего брата есть одна маленькая проблема…

Бенедетта и Габриелла взглянули на него сначала с любопытством, а затем с беспокойством:

– Какая?

– Он не хочет быть счастливым.

Андреа, закрыв глаза, слушал музыку в наушниках. Затем он открыл их и стал смотреть на Софию на видео. Её пальцы летали по клавиатуре, голова была низко наклонена, волосы опустились перед её лицом, подпрыгивая вместе с её движениями, – она была вся поглощена своими нотами.

Её каштановые волосы посветлели, как будто выцвели. Шёл сентябрь, её последний концерт.

Андреа смотрел на неё, камера приблизилась к её лицу так, что в кадре оказался её профиль. София играла последнюю часть концерта с закрытыми глазами. Андреа двигался в такт с ней, качал головой и всем телом, слушая произведение, последние его ноты, такие искренние, такие трогательные. Против его воли по лицу скатилась слеза. Он продолжил покачивать головой и не мог понять, вызвана ли эта печаль самой этой съёмкой, сделанной на сцене консерватории ещё тогда, когда он мог передвигаться, или она вызвана тем, что всё это было в прошлом. София больше не играла. Она словно забыла свой невероятный, столь часто воспеваемый талант, выбросила его на чердак, как что-то ненужное. Как нераспакованный подарок, как не случившийся поцелуй.

Пока на видео раздавались громогласные аплодисменты, он внезапно почувствовал, что за ним наблюдают, и опустил экран компьютера.

Перед ним стояла София восемь лет спустя.

– Э, с кем это ты там переписываешься? Я ревную.

Андреа снял наушники:

– Привет, дорогая, я не слышал, как ты пришла. – Он улыбнулся ей и попытался переставить компьютер на тумбочку, но ему это далось тяжело, словно даже маленькие тяжести были для него неподъёмны, как непреодолимая трудность. София тут же поддержала его за бок и помогла ему. – Нет, оставь его тут… Может, я потом ещё посижу.

– Я переставлю потом, когда буду уходить.

– Ох…

– Что это значит?

– Да нет, просто ты опять уйдёшь…

– Дорогой, ты, может, не помнишь, но я вроде как… каждый день хожу на работу.

– Мне просто так странно, что ты занимаешься преподаванием. Ты могла бы зарабатывать в сто раз больше, если бы давала концерты, на которые съезжалось бы полмира. А вместо этого ты хочешь преподавать музыку в школе.

– Я не только в школе работаю, в консерватории тоже… К тому же мне нравится преподавать, у меня много талантливых учеников.

– Да, как тот Даниеле, который написал тебе любовное письмо…

– Да ему же семь лет!

– Ну и что? Может, он не торопится и постепенно добьётся, чего хочет.

– Да, с одной небольшой помарочкой, что, когда ему будет восемнадцать, мне уже будет сорок!

– Ну и?.. Сейчас в моде парочки, где женщина намного старше…

– Милый… – София улыбнулась и поцеловала его в губы. – Ты же знаешь, что моя любовь не подчиняется моде, правда?

Затем она увидела, что его мешок для испражнений полон. София хотела убрать его, но Андреа схватил её за руку:

– Не надо, оставь…

– Но он полный.

Андреа в ярости ответил:

– Оставь, я сказал!