Марина Закс - Марш энтузиастов

– Мне показалось или твой английский лучше, чем у этого дядечки, – хихикнула Ребекка и вдруг громко закричала: «Златаааа, мы здеесь!»

Старая знакомая, покинувшая родные польские пенаты три года назад, стояла на пристани и пыталась углядеть в толпе усталых плохо одетых людей своих подруг. Злата приехала в порт после работы, понимая, что появятся подруги после выполнения всех формальностей поздно. Она уже освоилась в Нью-Йорке, ей удалось заполучить место телефонистки в большой компании и отселиться в малюсенькие, но собственные апартаменты.

Именно на неё и рассчитывали вновь прибывшие эмигрантки. Злата пообещала, что найдёт место для пары матрасов и даже не будет брать с них плату первые две недели. Это было очень щедрое предложение. Ребекка была уверена, что они моментально освоятся, быстренько найдут себе какое-нибудь место на первое время, а уж потоом…большая страна – большие возможности.

Прошло несколько лет, натурализация состоялась. У Тани до сих пор сердце начинало трепетать при воспоминании о клятве гражданина, исполненной хором в 30 голосов в муниципальном суде округа. С работой, правда не сразу, но все тоже получилось. И в тысячный раз Таня с благодарностью вспоминала отца, который, видя успехи дочери в учёбе, настоятельно требовал учить ещё и английский язык в дополнение к немецкому и французскому. Польский, русский и идиш она знала «с младых ногтей». Редкие письма из дома подтверждали правильность их побега в Новый Свет. Работы не было совсем, две сестры вышли замуж и перебрались в Варшаву. Сувалки вместе со всей Польшей вышли из состава России и тихо увядали теперь на окраине другой страны. Семнадцатилетний Хаим удрал из дома, из города, где большая часть населения была иудеями, и находился сейчас где-то на трудном пути в Палестину. Он твердо верил, что евреи, наконец, обретут там свою государственность. Твёрдая его вера, впитанная с молоком матери, гнала юношу как парус, с силой урагана, в страну обетованную. "Надо же, какие мы оба оказались непоседливые"-, с нежностью думала девушка. Стоя перед зеркалом, она приводила в порядок свои густые слегка вьющиеся волосы. Уже год как по настоянию Бекки (так теперь все звали жизнерадостную сестричку) она остригла косу, и теперь они обе носили модное каре в стиле свинг. В случае с кузиной это скорее был овин или осиное гнездо, но его обладательница ни капли не расстраивалась и только, смеясь, высматривала на блошиных рынках лошадиный скребок вместо постоянно ломающихся расчёсок.

Сегодня у Тани было назначено важное собеседование. На днях она увидела в газете, что новая американо-советская компания АМТОРГ (Amtorg Trading Corporation)– ищет секретаря, владеющего машинописью, стенографией, английским и русским языками для работы в центральном офисе на Бродвее. Девушка позвонила, от волнения с трудом сдерживая дыхание, и получила приглашение на собеседование.

Это было акционерное общество, учрежденное с целью содействия развитию американо-советских отношений, оно фактически выполняло еще и функции посольства и торгпредства, служило главной закупочной организацией молодой страны в Америке. Ну и, конечно, источником экономической информации о США – в прессе периодически всплывали какие-то шпионские скандалы. Верить газетам в приличном обществе было не принято, и девушка очень хотела занять открытую вакансию секретаря. В трудные годы, названные в последствии Великой депрессией, Амторг объявил о наличии десятков тысяч рабочих мест для приглашаемых в Союз квалифицированных специалистов, а тут вот оно вожделенное место, прямо в центре!

И вот теперь, поправляя аккуратный воротничок, она бросила последний взгляд в зеркало, глубоко вздохнула и взялась за ручку двери. Из комнаты показалась растрёпанная заспанная Бекки, шутливо и размашисто перекрестила сестру, и сказала:

– Як пошчелешь, так и вышпишь (как постелешь, так и выспишься). Ничего не бойся и место твоё. Может квотер положишь под пятку на счастье?

– И сотру ногу или буду хромать как больная лошадь.

Ребекка засмеялась, а Таня выскочила за дверь, послав воздушный поцелуй своей любимой, но иногда просто невыносимой сестре.

Она была точна и аккуратна "до изнеможения" по словам Бекки. Поэтому приехала на Бродвей загодя и ещё минут 15 бродила на слабых от волнения ногах вокруг дома 165, на седьмом этаже которого расположился кабинет менеджера по персоналу.

За семь минут до назначенного времени она вошла в лифт, пять раз глубоко вздохнула и выдохнула, и вышла в широкий холл. Вдоль стен стояли стулья, на которых сидело несколько девушек разного калибра, цвета кожи и возраста. Татьяна подошла к стойке и представилась, её попросили занять место среди прочих претенденток. Краем уха она услышала шепоток соседок: "…а кто тут может русский знать…, выучу если надо, только бы место получить". Таня приободрилась и через несколько минут услышала, как называют её фамилию, видимо сидящие рядом девушки пришли заранее, надеясь на лучшее и случай.