Марк Лерам - Невидимая книга. Сто лет вечности

– Вы на эти часы устройство вечности закрепили, да? – попытался я перевести воспоминания в нужное русло.

– Да подожди, я же по-порядку рассказываю. – Анатолий Потапович явно рассердился. Неужели думал, что я «фишку» истории не пойму, и то, что настойчиво упоминаемые часы в результате превратятся в устройство вечности, станет для меня «неожиданным поворотом» истории?

Я извинился и обреченно повозился в кресле, настраиваясь на безропотное слушание всех мемуаров в задуманном порядке. Без спойлеров.

– И вот, лежу. Вокруг тишина, только в ушах звенит. Контузило, наверное. Потом задним числом мне рассказали, что снаряд рядом разорвался. Я каким-то чудом под него не попал, зато в образовавшуюся воронку скатился и пролежал там весь оставшийся бой. Меня только под вечер нашли… Лежу, смотрю в небо. В ушах звенит, а потом и звон исчез. Тишина. И покой вдруг навалился такой, что и описать невозможно. Улыба-аюсь от уха до уха. Пошевелиться не могу, и думаю, что вот и конец мой пришел. Как замечательно. Погиб как герой в великой войне. Вот и часы на руке тикают. Ничего больше не чувствовал. Потом и мысли куда-то ушли. Только небо наверху, и такое счастье-счастье внутри, что больше и не надо ничего. Вот тут он и появился…

Я напрягся и начал слушать по-настоящему. Похоже, спустя час, Анатолий Потапович добрался до важного.

– Как он выглядел? Как мой?..

– Вот знаешь, молодой человек, не могу сказать. Вроде бы и яркое событие, а не помню в деталях. Гляжу, а в небе вдруг появляется силуэт. Пригляделся – вроде, мужик. Вроде, голый. Ан, нет, в незнакомом обмундировании. И по контуру светится так. Неярко, зеленоватым таким оттенком. Или синеватым. Но тогда непонятно было, может, от неба отсвечивало.

– Зеленовато-голубой свет от них.

– Да, это я потом понял. Расскажу еще. Так вот, появился он, на меня смотрит, что-то говорит. Ну, думаю, или ангел, или фашист. А так как я был атеист, то решил на него винтовку направить. А не могу. Он замер, и у меня словно слух включился. «Слышишь теперь?» – говорит. А я ни пошевелиться, ни ответить.

– И он начал рассказывать про сострадание и будущее, где все вечные?

– Да. Начал рассказывать. Много всего, быстро, словно заученный текст какой-то. А как отрапортовал, то растерялся. Спустился ко мне, сел рядом и уже по-человечески начал рассказывать.

– Так долго? Мой несколько минут побыл, ничего толком не успел объяснить. Исчез. Хожу второй день, ни на один вопрос ответа найти не могу.

– Я тебе все расскажу. За эти годы много чего узнал. Боюсь, не обо всем и слышать захочешь. А тогда он долго со мной разговаривал. Это сейчас я понимаю, наболтал он много лишнего, чего не положено по их инструкциям. То ли думал, что я не понимаю, то ли меня контузило так, что время сжалось, и те минуты, что они на нас тратят, мне часами показались. Не знаю, в чем там дело, но мне рассказал гораздо больше, чем тебе. Он с тобой и не разговаривал совсем, если верить тому, что ты вспомнил.

– Все так и было: «привет, нам вас жалко. жить вечно хочешь? давай любой предмет с календарем».

Старик хрипло рассмеялся.

– Нет, у меня не так. Я даже вопросов не задавал, он их словно в голове читал. Все рассказывал подробно. Может, тогда они с нашим веком только начали работать, а сейчас уже последних отлавливают. Я ж двадцать седьмого года рождения.

– Ого!

– Вот то-то и оно, что «ого». – Анатолий Потапович почему-то помрачнел, но через минуту продолжил: – Как ты правильно догадался, когда до дела дошло, я указал ему глазами на новенькие часы. На мгновение их окутало тем же светом, в котором сам гость висел. Потом изредка с ними то же самое случалось. И это хорошо. А то решил бы, что все привиделось из-за контузии.

– У меня сегодня так было в первый раз. Что это за свечение?..

– Я думаю, что-то вроде передачи данных. Прибор отправляет накопленные точки куда-то в общую базу туда, к ним. Я так думаю, но знать не могу наверняка.

– А где ваши… эээ… часы? – спросил я, вдруг поняв, что оба запястья у старика пустые.

Он не ответил.

Я подождал некоторое время, затем спросил:

– А много нас таких? Ну, которые первый раз живут?

– Ты второй, кого я встретил. – Просто ответил старик, и мне почему-то от этого ответа стало немного жутковато.

– Как работает этот… этот… ну, прибор бессмертия? Не знаю, не придумал как его называть. – Меня вдруг осенило. – О, может быть, Спутник?.. Я его в шутку называл уже «мой вечный спутник». Только сейчас понял, что можно коротко.